Заур Зугумов - Записки карманника (сборник)

Думаю, каждый из нас понимает, кем может быть собака – умная немецкая овчарка для своего хозяина-солдата, тем более, вдали от дома, в непроглядной таёжной глухомани. Правда, солдат этот был сержантом-сверхсрочником, но это не меняло дела; он очень тяжело переживал потерю друга. А тут ещё через несколько дней и весточку кто-то подогнал этому служаке: – мол, собаку твою утащили и сожрали, шкуру и лапы кореша своего можешь забрать там-то и там-то.

Нетрудно представить себе чувства этого сержанта, когда он действительно обнаружил закопанные собачьи лапы и шкуру. Надо было видеть его лицо и пережить его душевное состояние! Он тогда поклялся, что всё сделает для того, чтобы найти этого садиста и покарать его так же жестоко, как тот обошелся с его псом.

Я ничего об этом случае не знал и не слышал, потому что сидел в это время то ли в БУРе, то ли в карцере. Как только после сорокаградусного мороза я оказался в тёплом помещении на лесозаводе, где братва проводила почти всё своё свободное время, то в первую очередь чифирнул , а оттаяв, принялся помогать накрывать на стол. И хоть на нём не было чёрной икры и молодого барашка, всё же он был нам необыкновенно желанен и дорог.

Кто-то из босоты жарил на противне сушеные грибы с картошкой, кто-то чистил рыбу, которую наши только что купили на берегу у рыбака, занимающегося подлёдным ловом, кто-то готовил салат из квашеной капусты, кто-то мастерил десерт из таёжных плодов и ягод.

В общем, каждый занимался тем, что ему было делать в кайф. Из стоящего на полке транзисторного приёмника доносились мелодии отечественной эстрады. На большом ящике из-под инструментов стояла небольшая, но очень красивая сосенка, сверкая в лучах неонового света самодельными игрушками. А под ней, как белка в колесе, прыгал недавно родившийся чёрный котёнок, в то время как его мама Маркиза лежала на топчане, покрытом двумя толстыми матрацами, и не сводила заинтересованных глаз с уже успевшей поджариться рыбы.

Приближение Нового года чувствовалось по всему. У всех было приподнятое, праздничное настроение, не предвещавшее ничего плохого и неожиданного.

Наконец стол был накрыт и все приготовления завершены. Будка была большой и вместительной, поэтому все мы, пять человек босоты , расположились в ней свободно и даже с комфортом. Окна в теплушке не было. Справа от входа, приблизительно посередине, стоял большой и широкий топчан, напротив него, чуть левее и ближе к двери – ёлка, а между ними – длинный стол с откидными сиденьями, наподобие тех, что бывают в коридорах вагонов дальнего следования.

Двое из нас забрались на тахту, остальные расположились на этих сиденьях. Стул, хоть и один, у нас всё же был. Он одиноко стоял в стороне от стола, будучи местом для желанного припозднившегося гостя. Оно пустовало, как и должно было пустовать. Это был старый воровской ритуал встречи Нового года в зоне, в лесу или на бирже – без разницы. Дело в том, что частенько случались нештатные ситуации, когда начальство проявляло милосердие и прямо под Новый год выпускало какого-нибудь бродягу из БУРа или изолятора. Вот для такого-то гостя босота и держала всегда пустое место за столом, кругаль самогона и закуску.

До Нового года оставалось не больше получаса. На столе уже появилось две бутылки питьевого спирта, который был тогда в ходу в этих краях и бутыль настойки собственного приготовления, которую мы делали, смешивая спирт с клюквой. Белые грибы, поджаренные с картошкой, рыба, пойманная ночью в лунке замерзшей реки, солёные грибы, вяленая щука, салаты нескольких видов и ещё понемногу всякой всячины, присланной из дома, которую каторжане приберегли для этого случая.

На полу, недалеко от двери, на самодельной плите жарилась вторая партия грибов с картошкой, теперь это были опята. Рядом стоял чифирбак с длинной ручкой и десятилитровая канистра из нержавеющей стали с питьевой водой. Тяпнув по маленькой, босота разговорилась, ожидая наступления долгожданного праздника, как вдруг, с первым боем курантов, раздался стук в дверь.

Дурная примета, когда вы встаёте из-за стола во время боя курантов. Пожелав друг другу «матушки удачи да сто тузов по сдаче, жизни воровской да смерти мусорской », мы приняли на грудь горилки, и Коля Чалый пошёл открывать дверь.

На пороге стояла свора легавых во главе с лейтенантом из головного лагеря. Но вели они себя прилично: поздоровались, поздравили, как положено, всех с Новым годом, вот мы и пригласили их отпраздновать с нами, чем Бог послал.