Заур Зугумов - Записки карманника (сборник)

Вся пацанва, участвовавшая в этой операции, тут же разбежалась, кто куда, один Мишаня остался стоять как вкопанный. Увидев истекающего кровью друга, который почти висел на руке фраера , он нисколько не растерялся, а, скорее, наоборот, озверел. Они столько лет провели вместе, мёрзли и голодали, попадали в разные передряги, но никогда, ни при каких обстоятельствах Юсуп не дал усомниться другу в своей братской солидарности. Так разве он мог теперь бросить его в беде?

Мишаня вытащил из-за пояса остро заточенный с обеих сторон кусок железного обода от деревянной бочки и, не задумываясь, с такой силой вонзил его в жирное брюхо фраера , что тот тут же отпустил оглушенного Юсупа.

С диким криком: «Убили, убили!» – шатаясь, как пьяный, он прошёл немного вперёд и рухнул без сознания на пол прямо возле урны в зале Белорусского вокзала, а недалеко от него, возле кассы дальнего следования, лежал, все ещё не пришедший в себя, Юсуп.

Легавые «сплели ему лапти» тут же, не отходя от кассы, как говорят в народе, в тот момент, когда он старался привести в чувство друга, лежащего на полу без сознания. Подобрали они и валявшийся рядом нож, которым Мишаня саданул фраера , но в растерянности выпустил из рук.

Вёл он себя спокойно, без ненужного кипеша . Ему было не привыкать к мусорскому вязалову . Где и за что только они не ловили его, в какие только камеры не водворяли, но, как правило, всё оканчивалось либо детским домом, либо детприёмником. Но этот случай был особым. Во-первых, ему уже исполнилось четырнадцать лет и теперь его могли предать суду за совершенное им преступление, а во-вторых, фортель , который он выкинул, правоохранительными органами не прощался никогда и никому, даже малолеткам.

Он прекрасно понимал создавшуюся ситуацию и не обольщался на этот счет. Возле выхода из здания вокзала Мишаню и двух сопровождавших его милиционеров обогнали санитары с носилками. Согнувшись в три погибели, они тащили к машине «скорой помощи» тушу подрезанного им бобра, а чуть поодаль двое других перекладывали с пола на носилки окровавленное тело Юсупа, так и не пришедшего в себя после удара.

На первом же допросе Мишаня тут же «загрузился» по полной программе. «Хотел есть, полез в карман, спалился , ударил ножом…» – больше он своих показаний не менял ни разу. Юсупа он не знает и откуда тот взялся, тоже никак не поймёт. Удар, предназначенный ему, в тот момент, когда он инстинктивно нагнулся, избегая оплеухи, случайно принял на себя этот паренёк.

Конечно, менты прекрасно понимали, что он выгораживает друга, и знали, как всё произошло на самом деле, но не настаивали на изменении показаний. Всем легавым в отделе пришёлся по душе этот не по возрасту шустрый оголец, да и у подельничка его нос оказался переломанным в нескольких местах. Начни легавые докапываться до истины, и эта делюга затянулась бы на месяцы. А время было не то, чтобы «пинкертонить». Преступление раскрыто, ну и ладно.

Новый 1947 год Мишаня встретил на Петровке. Ему тогда больше чем повезло. Судьба распорядилась так, что в хате , куда его водворили, сидел всего один человек, но какой… Это был хорошо известный в воровских кругах страны старый медвежатник , питерский вор в законе – Огонёк. Чуть позже, в начале пятидесятых, его роль сыграет актёр Плотников в фильме о начальнике ленинградской милиции, но Огонька к тому времени уже не будет в живых.

Распознав в пареньке будущего уркагана , он поднатаскал его как мог за четверо проведенных вместе суток. Огонёк отписал маляву в тюрьму босоте , показал и научил, куда и как её спрятать, и, достав буханку хлеба с «начинкой», протянул ему её в дорогу.

– А это еще зачем? – возмущенно и с явной обидой спросил жигана Мишаня. – Я к голоду привык, не впервой мне.

Огонёк хитро улыбнулся пацану, молча взял хлеб в руки и, аккуратно, как хирург, сняв сбоку горбушку которая держалась на четырех воткнутых внутрь спичках, вытащил из мякоти хорошо заточенный с обеих сторон стилет .

– Это на всякий случай, Мишаня. Но запомни, применять его нужно только при самой крайней необходимости, иначе ты будешь не вором, а бандитом .

– А как узнать, когда именно наступит эта самая крайняя необходимость?

– Не беспокойся, сердце твоё воровское тебе это само подскажет, – ответил старый жулик, серьезно и внимательно взглянув на юного босячка . Затем так же аккуратно, как и снял, он пристроил горбушку на место и положил буханку на стол. На следующий день, после обеда, он проводил Мишаню в Бутырский централ , пожелав ему в дорогу воровского фарта . Больше они не встречались уже никогда.