Елена Доброва - Симона и Грета

Пока Галя шла, погруженная в свои мысли, наступил поздний вечер. Ей навстречу то и дело попадались обнимающиеся, целующиеся и просто смеющиеся парочки, и это снова заставило ее остро ощутить свое одиночество. «Ну почему такая несправедливость? Ведь я лучше этих девок. А у меня даже компании нет, чтобы потусить! Так и жизнь пройдет!»

На дачу ехать было поздно. «Придется опять дома ночевать. Буду сидеть перед телевизором и состарюсь, как мама…Ой, я же маме обещала… Она сидит там, ждет… Сколько времени? Двенадцатый час! Куда уж теперь идти! Ладно, завтра днем можно будет куда-нибудь сходить. Непонятно, зачем, правда. И смешно – все парами, а я – с мамой. Но днем еще можно. А вечером…Нет уж, лучше никуда… Я предложу, а если она откажется, ну что ж, так и будет. В другой раз».

Галя представила себе, как Симона одиноко сидит за столом, гладит котенка… Она прибавила шаг. «Сейчас приду, попьем чаю. Скажу, давай нарушим диету и попьем чаю с печеньем!»

Зайдя в подъезд, Галя услышала на втором этаже голоса и смех. Голос Симоны!

– Смотри, не заблудись!

– Я постараюсь!

Никита?!

Послышались быстрые упругие шаги – кто-то сбегал вниз. Галя нырнула под лестницу и прижалась к стене.

Услышав, что входная дверь захлопнулась, она осторожно вышла из укрытия. Сердце ее колотилось, как бешеное. «Так вот, значит как! Мамочка вовсе не скучает, не сидит одна, а проводит время с молодым человеком! А я-то, дура…»

Войдя в квартиру, Галя повесила куртку на крючок и пару секунд раздумывала – пройти на кухню или сразу к себе. Ей не хотелось видеть Симону, но с другой стороны ее душил гнев, который требовал выплеска.

Чуткое ухо Симоны уловило движение в прихожей. Она вышла, веселая, в хорошем настроении.

– Галюша! Ну как ты? Все в порядке?

– У меня – нет, не все в порядке. Зато у тебя, я смотрю – полный порядок!

Симона непонимающе и озабоченно ждала пояснения.

– Что у тебя не в порядке?

– Все! У меня все плохо! А ты тут развлекаешься вовсю!

– Галя! Что случилось? Ты же сказала, что пойдешь на встречу с Антоном, и поскольку тебя долго не было, я решила…

– Ты решила, что можно позвать этого придурка и веселиться с ним!

– Галя! – голос Симоны стал холоднее. – Ты что себе позволяешь?

– Я?! Это ты что себе позволяешь? Ты что, совсем потеряла голову? Ты влюбилась на старости лет в этого урода, извращенца, который любит охмурять пожилых старух «вы так прекрасны!» и потом потешается, что они клюют на его дешевые приемы. Ты посмотри на себя – ты же просто посмешище! Ты для него глаза стала красить в шестьдесят лет, всю жизнь не красила, а тут – пожалуйста! Обеды для него, ужины при свечах! Портрет повесила! Небось, все соседи смеются – сначала одна сестра с ума сходила по этому уроду, теперь вторая спятила!

Галин возбужденный голос был наверняка слышен во всем доме, и в переулке тоже.

Симона, бледная, несколько раз пыталась ее остановить:

– Замолчи! Замолчи немедленно!

Но Галя ее не слышала.

– Ты что себе вообразила? Что ты ему нужна? Да подумай сама, на что ты ему? Влюбленная старуха! Он уже не знает, как от тебя избавиться! Он приходит, а сам думает, как поскорей уйти! Не веришь? Он мне сам рассказывал, что он ничего к тебе не чувствует, что ты ему звонишь без конца, а ему неудобно тебя послать! Ты ведь ему первая позвонила, когда Грету забрали? Как ты думаешь, откуда я это знаю? «Приходи, Никита, мне очень плохо!» Было такое? Было! И еще я тебе скажу – у него есть девица, у них роман в разгаре. Это тоже он сам мне сказал, поняла? Не веришь, спроси сама! Ее зовут Ира. И он ее обожает! А она – его! А ты, старая кляча, не нужна ему! Не нужна! Не нужна! Не нуж…

В этот момент Симона размахнулась и ударила Галю по щеке. Пощечина была такой силы, что у Симоны заболело плечо и онемела ладонь, а Галя, задохнувшись от неожиданности, рухнула на сундучок, который стоял за ее спиной, и только потом схватилась за щеку, которая сразу распухла и горела огнем.

Вынести пакет с мусором не заняло у Никиты и пяти минут. Он удивился, что дверь закрыта – он точно помнил, что просто прикрыл ее, зная, что сейчас же вернется. Никита уже собрался позвонить в дверь, как вдруг услышал: «…в этого урода, извращенца, который любит охмурять пожилых старух…» Никита застыл на месте. Душа рухнула вниз. Ему было слышно все, что говорилось в прихожей. Он не знал, как быть. Тихо уйти? Но в квартире остался его рюкзак с кошельком, паспортом… «…он уже не знает, как от тебя избавиться!.. он мне сам рассказывал…» Никита почувствовал, что у него дрожат колени, и прислонился спиной к двери. Его сердце билось прямо об дверь, словно он колотил по ней кулаком. Ему казалось, что они там слышат эти удары.