Галина Смирнова - Ледоход и подснежники

– «Умирать нам рановато, есть у нас ещё дома дела». Помните, Зиночка, эту песню из советских времен?

– Помню, её мой папа любил напевать, – Зиночка вытерла платком покрасневшие глаза, – он фронтовик был.

– Вот и я как будто с фронта пришла.

– Вера Николаевна, вы молодец, дай Бог вам выздоровления!

«Есть у нас ещё дома дела…» – Вера Николаевна вновь вспомнила слова старой песни, только не было у неё теперь никаких дел дома, потому как и дома не было.

Не случилась война и бомбёжка вражескими войсками, не случился пожар и наводнение, не было землетрясения и любого другого несчастного случая, но случилось нечто худшее для пожилого человека – Егор, единственный сын, продал квартиру и уехал с женой и дочкой-школьницей в другую страну, а мать определил в дом престарелых.

Конечно, он предлагал Вере Николаевне поехать вместе, но… ох, уж это «но!», предлагал как-то неуверенно, не глядя матери в глаза, не говоря с жаром и интересом такие, например, слова:

«Всё будет хорошо, мы все постараемся, все вместе».

Ключевым в этой фразе было для Веры Николаевны слово «вместе».

Не услышала.

Невестка помалкивала, а внучке интересно – новая страна, новые друзья, новая жизнь.

А зачем Вере Николаевне эта новая жизнь?

Куда она денется от родных могил, где лежат муж, родители и старшая сестра, куда она от родных улиц, от дребезжащего звонка трамвая, трясущегося по рельсам, которые всё никак не отремонтируют, куда от этих бестолковых и любимых старых тополей с их надоедливым и долгожданным июньским пухом, куда от своей булочной и кассирши Зиночки, от родной церкви через дорогу куда? Получается, что некуда.

К тому же, не могла и не хотела Вера Николаевна быть обузой сыну и его семье, а после перелома, после операции и всего перенесённого ею, ходила она еле-еле, с трудом, через боль, да и вторая нога тоже беспокоила.

«Ничего, сынок, не волнуйся, я привыкну, в доме престарелых тоже люди живут».

Надо отдать должное, Егор выбрал не дом престарелых, а частный пансионат для пожилых людей – так теперь назывался новый дом Веры Николаевны, и это была не убогая, старая развалюха с дурными запахами, а современное, недавно построенное здание.

Но оттого, что всё в пансионате было новым, кровати и стулья, чашки и ложки, полотенца, коврики и даже цветы на окнах, от того, что всё было таким безукоризненным, чистым и сверкало как на параде, от ещё сохранившегося запаха недавнего ремонта – от всего этого на душе Веры Николаевны становилось жутко тоскливо.

Она вспоминала свою старую двухкомнатную квартиру на третьем этаже пятиэтажки, где жила долгие годы с мужем и сыном, а потом прибавилась невестка с внучкой.

Кто сейчас, после продажи там поселился?

От этих мыслей щемило сердце, пропадал сон, она мучилась и страдала, но воспоминания одолевали, не отпускали, и часто стал сниться покойный муж Николай.

Вот сидит он за столом во фланелевой рубашке в клетку и поношенных спортивных брюках, перед ним чашка чая, очки съехали на кончик носа, и он то и дело их поправляет, голова с седой шевелюрой склонилась над журналом по шахматам, а справа стоит доска с расставленными фигурами. Николай читает, отпивает глоток чая и переставляет шахматы.

«Сколько было книг и журналов по шахматам! Одно время даже выписывали, как назывался тот журнал… кажется, «64», – Вера Николаевна горестно вздохнула.

После недавней оттепели подморозило, лужи покрылись льдом, редкие снежинки падали медленно и плавно, но пойти погулять Вера Николаевна боялась. Ей казалось, что на улице очень скользко, хотя все дорожки в парке перед пансионатом были заботливо посыпаны песком.

Последнее время боли в ногах усилились, особенно по ночам, боли стали такими долгими и тянущими, что порой даже повернуться было трудно.

«Долгие боли, долгие ночи, большая луна в окне, а звёзд не видно, хотя нет, вот какая-то звёздочка движется… так это самолёт. Куда он летит? Как там Егорушка? Как внучка?»

Сын звонил Вере Николаевне один раз в неделю, говорил быстро, немного и обещал навестить летом.

«Буду ждать, вот уж и весна, считай, пришла», – печалилась она.

Чтобы как-то развеяться и походить, Вера Николаевна выходила погулять в довольно длинный и широкий коридор, заставленный на подоконниках красивыми цветами.

Она толкала перед собой ходунки, затем переставляла ноги – сперва аккуратно левую, потом потихоньку подтаскивала, волоча по полу, правую, где был перелом, снова толкала ходунки, переставляла левую, затем осторожно тянула правую, ходунки – левая – правая, ходунки…