Эрве Гибер - Порок

Покрытая светлым лаком тяжелая деревянная дверь заперта, пришпиленный к доске циркуляр сообщает, что на коллекции можно взглянуть лишь по предварительному разрешению директора, которое тот должен передать главному библиотекарю. Важнейший экспонат музея, занимающего вместе с библиотекой второй этаж здания, принадлежащего анатомической службе, три зала и коридор которого расположены в точности над прозекторской, — скачущая галопом лошадь с содранной кожей, на которой восседает препарированное тело, всадник с обезумевшими глазами. Все его оболочки, связки, волокна плоти были покрыты лаком после того, как их вымачивали в растворе, секрет которого составитель унес в могилу, мускулы оголены, с них содрали кожу, затем разделили, возможно, просто отрезав от нижних тканей, в вены и артерии различными способами впрыснули синий и красный воск. Говорят, что это взгроможденное на животное невероятное вздыбленное тело было никем иным, как невестой анатома, умершей от любви и тоски, когда их разлучили злобные родители, а потом выкопанной им из земли. Другой экспонат демонстрирует фигуру, как может показаться, психически больного мужчины с содранной кожей, висящим меж ногами длинным расслабленным членом и держащего в руках, будто палицу, лошадиную челюсть.

В ногах у него стоят мумифицированные священные абиссинские белые кошки, а на гладкой блестящей голове, словно вуаль или сеточка для волос, тонкое плетение из конских нервных окончаний. Коллекции музея в самом начале хранились в Королевском кабинете. В «Ветеринарном альманахе» 1782 года можно отыскать следующие сведения об этом кабинете: «В приемной в стоящих вдоль стен шкафах расположено множество сохраняемых со всею заботою чучел четвероногих животных и птиц изо всех частей света; весьма ценные впрыскивания…» Помимо экспонатов, относящихся к человеку и домашним животным, препарировали также обезьян, медведей, муфлонов; доставляли из Англии средства для лимфатических сосудов, посылали анатомов в морские порты, чтобы они препарировали там рыб. Из-за обилия экспонатов требовалось кабинет расширить…

Теперь в витринах располагаются экспонаты, представляющие собой сохраняющие форму, высушенные и покрытые лаком желудки, части кишечника, равно как и плавающие в формалиновом растворе фрагменты пищеварительных слизистых оболочек; муляжи печенок диких и домашних животных с обозначенными на них сосудами и выделительными системами; препарированные носовые полости, пазухи, гортани, муляжи сердец, срезы всевозможных органов, коллекции зубов и челюстей, бычьи рога, множество экземпляров превращенных в чучела ужей, гадюк, удавов, разрозненных представителей беспозвоночных, перемешанных друг с другом иглокожих и ракообразных, многочисленную коллекцию паразитов. Одни лишь тератологические экземпляры занимают две огромные витрины, где можно увидеть двухголовых телят и гигантских цыплят, восковой муляж головы животного, зараженного сапом, болезнью, разносимой лошадьми, которой чаще всего заражались и кучера, чьи губы и веки покрывались несводимыми язвами и гнойниками. Особенный экспонат — барашек с восемью ногами. совсем маленький, кроткий ягненок, набитый соломой пушистый зародыш, из которого торчит его собственный брат, приросший головой к его брюшку, тот уже неподвижен или еще как-то продолжает существовать, брюшко в четырех местах продырявлено, это выпирают ноги братца, они мешают ему, продолжают двигаться, мчаться или же наоборот, совсем дряблые, болтаются из стороны в сторону и изнуряют его, так что он гибнет из-за прилипшего к нему двойника, пришитого, вперившегося в него, прицепившегося наполовину сожравшего его, неотделимого от него мертвого брата.

В другой витрине выставлены предметы, найденные в брюшных полостях крупного рогатого скота: изъеденные желудочными соками гвозди и гравий, а еще ножи, ножницы, ложки, чулки и небольшая жаровня.

Музей ветеринарной школы всегда открывал двери по требованию, его посещали группы детей и стариков. Однако недавно в него наведался инспектор, заявивший, что все экспонаты имеют сомнительную научную ценность, и написавший в рапорте, что анатомы чаще всего пытались изготовить «диковинки на забаву публики», и после долгих обменов отчетами, письмами и петициями, правительство страны, о которой идет речь, решило запретить всякий доступ к музею.

Нужно идти вдоль доков, и чтобы мягкая кожа надетой на голое тело куртки слегка хрустела на холодном воздухе, в синеватом тумане меж фонарей, до самых дверей в глубине двора с неоновой вывеской, на которой изображен крылатый шлем, — на спине кожаной куртки вышит череп, — кожа хрустит во время пути к черной дыре, к кассе и шатающейся лестнице, к желтоватой лампочке, — смятые билеты прилипли к ткани в глубине кармана так, что их невозможно вытащить, карман разрезан лезвием бритвы, джинсовая ткань пропитана потом, — к лабиринту, к западне, где мокрые от пота руки тянутся навстречу и щупают, где в засаде прячутся полураздетые, с оголенной грудью тела растянувшихся в темноте расстриг, — ближе к пивным испарениям, — здесь нет никого, кто бы стоял, здесь тела подвешены вниз головой к железным крюкам, бедра сжаты обручами, руки и ноги крепко привязаны к широким трапециям, угольникам, они распростерты, чтобы их шпыняли, оскорбляли, кто-то мочится в большие эмалированные ванны, источенные охряными следами мочевой кислоты, мочится на ворочающиеся и стонущие силуэты, на словно подставляемые поближе к теплым струям спины, здесь все тела обездвижены, — те, что закованы в обручи и простерты на трапециях, более не двигаются, пробуравленные бессчетное количество раз анусы не сдерживают расправленных обмякших кишок, что прилипли теперь к гимнастическим агрегатам, головы висят вниз, лица закрыты ниспадающими на них склеенными слюной волосами, — распространяют вокруг себя призрачное синеватое свечение, все еще источают иллюзию присутствия в них души, — слишком сильно стянутые ремнями и цепями, тела эти задохнулись, их слишком глубоко насаживали на длинные и изворотливые черные члены, которыми тыкали во всех направлениях вдоль перегородки, куда шли, хрипя, спариваться, и мгновенно выбиравшийся из клетки невольник протирал их смоченными спиртовым раствором салфеточками, вырезанными из свиных пузырей, — глаза под повязками больше не раскрываются, в то время как тела задыхались, кляпы в последний раз напитались желчью, смешанной с кровью, которая сразу же окрасила изорванные тряпки темно-розовым, — все личные данные были занесены в реестр, сфотографировали со вспышкой каждый квадратный метр, все вещи из раздевалки сожгли и все тела облили мощной струей стойкого бесцветного лака, который, растекаясь и закупоривая отверстия и кожные поры, все сохраняет навечно и изгоняет тлен, полиция решила превратить этот тайный подвал в музей порока, однако там сразу же обустроились вонючие орды, и надо было снова его вычищать и вослед замуровывать, заделывая все окна и двери. И вот за стеной, в бесконечности раздается тихий шум от идущих по плиточному полу черных кожаных сапожек с заостренным мыском, это идет невысокая женщина с лицом мумии, она замотала себе грудь и спрятала под кепкой длинные черные волосы, чтобы ввести охранника в заблуждение относительно своего пола и пробраться в крипту сбитых с пути развращенных мужчин.