Роберт Зеталер - Вся жизнь

Три дня спустя его нашел почтальон – постучал в окно, хотел отдать местную газету. Тело Эггера хорошо сохранилось при зимних холодах, казалось, он просто сел за стол позавтракать и уснул. Похороны состоялись на следующий день. Церемония длилась недолго. Пастор продрог, пока работники кладбища опускали гроб в могилу, вырытую маленьким экскаватором в промерзшей земле. Теперь Андреас Эггер лежит рядом со своей женой Мари. На могиле его стоит грубо обтесанная, испещренная трещинами известняковая плита, а летом растет светло-фиолетовая льнянка.

Однажды утром, почти за полгода до смерти, Эггера разбудило какое-то душевное беспокойство и в ту же минуту – не успел он и моргнуть – выгнало его на улицу. Сентябрь только начался, сквозь слой облаков пробивались солнечные лучи, подсвечивая блестящие автомобили тех местных, которые по каким-либо причинам не нашли себя в сфере туризма и каждое утро, нанизывая бусинки своих машин на нить дороги, выезжали на работу за пределы долины. Эггеру нравилась разноцветная цепочка машин, уходящая вдаль, постепенно теряющая свои очертания в туманном свете, растворяющаяся там насовсем. Одновременно это зрелище печалило его. Он невольно задумался о том, что сам, помимо поездок к окрестным канатным дорогам и горнолыжным подъемникам фирмы «Биттерман и сыновья», покидал эти края один-единственный раз, когда отправился на войну. Вспомнил, как, сидя на козлах гужевой повозки, впервые прибыл в долину именно по этой дороге, тогда представлявшей из себя лишь изборожденный глубокими колеями проселок. В этот миг Эггера охватила такая глубокая и жгучая тоска, что казалось, сердце вот-вот разорвется. Даже не оглянувшись, он бросился бежать. Быстро, как только мог, хромая, спотыкаясь, он бежал в деревню, где прямо за многоэтажным отелем «Пост» располагалась остановка и, стоя с работающим двигателем, готовился к отправлению желтый автобус маршрута номер пять, который еще называли «Маршрутом семи долин».

– Куда поедете? – спросил водитель, не взглянув на Эггера.

Эггер знал водителя, тот несколько лет устанавливал крепления на лыжи в мастерской, открытой в бывшей кузнице, пока из-за артрита не заработал искривление суставов и не устроился в транспортную компанию. Рулевое колесо в его руках казалось тоненьким, как у игрушечной машинки.

– До конечной! – ответил Эггер. – Дальше-то не уедешь…

Купив билет, он сел на свободное место в одном из задних рядов между усталыми жителями деревни, которых он и раньше видел, но лично не знал: им либо не хватало денег на собственную машину, либо преклонный возраст не позволял освоить сложную технику и справиться с высокими скоростями. Дверь закрылась, автобус тронулся, сердце у Эггера билось в сумасшедшем ритме. Откинувшись на кресло, он прикрыл глаза. Так он просидел какое-то время, а открыв глаза и выпрямившись, увидел, что деревня за окном исчезла и теперь мимо проплывают маленькие, одиноко стоящие в полях пансионы, автостоянки с закусочными, знаки бензоколонки и рекламные щиты. Вот гостиница, где в каждом окне видно развешанное белье. Вот у забора, уперев руку в бок, стоит женщина, лицо ее расплывается в сигаретном дыму. Эггер пытался было поразмышлять, но поток стремительно сменяющихся картинок за окном его утомлял. Уже почти засыпая, он попытался вновь пробудить в себе тоску, погнавшую его прочь из долины. Ее как ветром сдуло! Лишь на миг Эггеру опять почудился тот жар в груди, но оказалось, это лишь игра воображения, и он, проснувшись, даже не смог вспомнить, чего так жаждал и почему сейчас сидит в автобусе.

Эггер сошел на конечной остановке. Сделав несколько шагов по поросшей сорняком бетонной дороге, остановился. В каком направлении идти? Площадь, где он стоял, скамейки, низкая автобусная остановка, дома за нею ни о чем ему не говорили. Нерешительно шагнув вперед, он опять встал. Эггера знобило, он дрожал. Забыл накинуть куртку, когда так опрометчиво помчался вон из деревни. Даже не подумал надеть шляпу, и дверь на замок не закрыл. Он просто сбежал и теперь сожалел об этом. Издалека доносились гул голосов, крик ребенка, скрип автомобильной двери, шум двигателя, ставший громче, а потом затихший. Теперь Эггер дрожал так сильно, что захотелось даже за что-нибудь ухватиться. Устремив взгляд в землю, он не решался шелохнуться. Мысленно он видел себя со стороны: стоит посреди площади никому не нужный, потерянный старик. Так стыдно ему не было никогда в жизни. Но тут кто-то прикоснулся к его плечу, и Эггер, медленно обернувшись, увидел перед собой водителя автобуса.