Сами Михаэль - Виктория

Когда через несколько часов Рафаэль вернулся после той странной поездки в шикарной машине на юг Багдада, в священную крепость шиитов, он выглядел новым человеком — глаза сверкают, губы улыбаются, и вид такой, будто он спит и щиплет себя — убедиться, что это не сон. Он рассказал об ином дворе, в котором нет женщин и в который входит и выходит толпа людей в тюрбанах. Множество мужчин, мощная масса плащей и застывших лиц, ждали с раннего утра, в тени и на солнце, заполонив ступеньки и запрудив второй этаж, идущий вокруг большой комнаты. И все взгляды были прикованы к той комнате, где тоже полно верующих, но которым выпала удача, и предводитель их принял. Потому что никакой уверенности не было в том, что все ожидающие смогут попасть к этому важному лицу в тот же день, и, несмотря на это, они не шевелились и не рассеивались. Многие приехали из дальних мест и держали свои тюки в руках. С покорной завистью смотрели они на выходящих от предводителя и будто пытались понять по их лицам, каково их впечатление, что он сказал и сделал.

— И кто же он, этот предводитель? — поинтересовался Дагур.

— Аль-Джамали, — сказал Рафаэль, не скрывая своей гордости.

— О-го! — воскликнул Дагур. — Богатый как Корах [54] Корах Бен Ицхар — в Ветхом Завете несметно богатый человек, двоюродный брат Моисея и Аарона, возглавивший бунт против их предводительства. и до локтей увязший в политике. Даже англичане готовы немало платить за связи с ним.

— А я, — сказал Рафаэль, — еврей, до локтей увязший в клею в своей переплетной, иду следом за посланцем, и толпа шиитов во дворе расступается, как Красное море, в одну сторону и в другую, и ваш покорный слуга проходит между ними. Внутри все громыхает, и я боюсь, как бы в меня не пульнули.

Он все еще был очень взволнован и без конца курил, и девушки-подростки сновали, его обслуживая, чашку за чашкой наливали крепкого чаю.

— Я по дороге пытался уговорить посланца сказать мне, что им от меня понадобилось, но он как воды в рот набрал. Не произнес ни звука. Когда я вошел в комнату, Аль-Джамали встал, чтобы меня приветствовать. В наступившей вдруг тишине я слышал, как стучит мое сердце. Мне казалось, что ошибка вот-вот выяснится и они с позором прогонят меня прочь. Он пересек комнату, подошел ко мне, положил мне руку на плечо и спросил, действительно ли я Рафаэль, сын почтенного Эли-ягу. Слышали? Почтенного Элиягу ! Я ответил, что да, это я. Значит, сказал он, ты тот человек, который воскрес из мертвых и здоровым вернулся домой. Я ответил, что я только выздоравливаю и еще не полностью пришел в себя.

«Вот и продолжай курить, — проворчала Виктория про себя, сидя возле отца, — и бегай каждую ночь в театро , и при любой возможности заскакивай к Флоре. Еще не совсем-то здоров!»

— Он мне говорит: что ты скажешь на то, чтобы туда вернуться за мой счет и получать жалованье, которое с лихвой будет кормить всю твою семью, пока ты не приедешь обратно полностью здоровым? Так вот, господа, и сказал, передаю слово в слово.

Виктория увидела, как на горизонте ее жизни поднимается новый ураган.

— Расскажи уже, что он от тебя потребовал взамен? — крикнула она.

— Его сын и наследник заболел чахоткой. Он хочет, чтобы я его сопровождал в тот же санаторий и лег туда вместе с ним — чтобы у него вместо чужака был там друг и брат, который знаком с этим местом и может также принести ему удачу.

Этим сыном был тот самый Фадель аль-Джамали [55] Мухаммед Фадель аль-Джамали — министр иностранных дел Ирака в 1946–1948, 1949, 1952, 1954, 1958 гг., премьер-министр Ирака в 1953–1954 гг. , который впоследствии стал главой правительства Ирака.

Впоследствии. Впоследствии, уже после того, как они пять лет просидели в палатках лагеря для переселенцев и уродливые коробки жилых кварталов показались им роскошными жилищами, где есть краны с водой, и туалеты внутри квартир, и прочная крыша над головой. И снова можно купить радио. Длинными вечерами Рафаэль сидел и слушал радио Багдада и услышал, как во время показательного процесса, после переворота, офицеры лающими голосами подвергают перекрестному допросу его друга. Фадель аль-Джамали выздоровел от чахотки и, как и он, прожил долгую жизнь, пока не оказался в этом униженном положении, перед грубыми офицерами. Рафаэль тяжко обжегся в Израиле, но сейчас он не завидовал своему другу, достигшему таких высот.

Но в тот далекий день в Багдаде они не ложились спать допоздна. Рафаэль все еще был очень возбужден. Лейла с Салимой расстелили для себя общую постель и стали уговаривать Викторию, чтобы дала им на ночь Альбера. Сначала она им наотрез отказала, но они умоляли ее и дергали за подол платья, и Лейла поклялась, что «не спустит с него глаз». Они с ума сходят от запаха его тела, так они ей сказали, и Виктория взглянула на них с жалостью и подумала: «Вы еще не знаете, как многого вы не знаете». Тоскливая пустота царила без него в комнате. А он обрадовался, что можно бродить, позванивая колокольчиками, двигаться к новым далям, и это тоже вызывало в ней ревность. И тело было бесчувственным к проискам «посла примирения».