Юрий Кувалдин - День писателя

Игорь уволился, и Вадим работал теперь с другим кинооператором, невысоким, коренастым Славой Степановым, которого все больше гоняли по заводам и фабрикам. Шумные ватаги осветителей, огромные «десятки» или «диги» высвечивали пролеты цехов, толстые черные кабели путались под ногами, Вадим таскал камеру за Славой, выбирали точку, затем устанавливал камеру на штатив (Слава не любил снимать с рук), замерял свет, просил осветителей подправить тот или иной прибор, в общем, делал то, что подобает ассистенту.

На заводах все больше стали митинговать, «теснее сплачиваться вокруг Центрального Комитета», «единодушно одобрять и поддерживать»… Перед самым отпуском на экзамены Вадим попал со Славой Степановым на ЗИЛ, где в огромном цеху, в котором пахло моторным маслом и бензином, поставили грузовик с бортами, затянутыми красными лозунгами — эдакая экспромтная трибуна, — приставили к кузову сколоченную из свежих досок лестницу, по которой в кузов поднялся лысоватый В. В. Гришин. Боря Чесалин, бывший бригадиром на этой съемке, дал свет, а Вадим, взойдя на трибуну следом за начальством, приставил почти что к самому лицу Гришина темное окошко экспонометра, дабы замерить свет.

— Да одного меня так близко не надо снимать, — сказал Гришин, застыв в позе впервые пришедшего в фотографию провинциала.

Вадим разглядел тонкие лиловые прожилки на внушительном носу Гришина, повернулся и крикнул Чесалину, который к этому времени был чуточку выпивши, чтобы добавил свету, которого явно не хватало, ибо огромный пролет цеха выкрадывал не очень яркое свечение пяти «десяток».

Чесалин, в замшевом светло-коричневом пиджаке, пожал плечами и, когда Вадим спустился, сказал:

— Мало заказали… Надо было десяток «дигов» сюда, — и дыхнул дешевым портвейном…

Пространство вокруг митингового грузовика заполнялось рабочими, оторванными «по важному делу» от работы и поэтому стоявшими с мрачными лицами. Из уст одного парня в черной промасленной робе Вадим услышал:

— Через день треп устраивают! Как не надоест!

Вадим подошел к Славе и сказал:

— Не потянет… Надо на полную дырку снимать… Тогда зер-нище попрет такое, что нас за это дело чик-чик!

— Что? — переспросил Слава, заглядывая в камеру.

— Чик-чик, говорю! — повторил Вадим и изобразил пальцами ножницы.

У трибуны поднимался гул, вдали цепями гремел еще какой-то огромный станок. Слава подозвал автора, отставника-полков-ника из главной редакции пропаганды, и сказал, что снимать нет никакой возможности. Автор подозвал какого-то «шестерку» при галстуке, а сам спросил у Славы:

— Что будем делать?

Боря Чесалин смело сказал:

— Ща сделаем! — и зашептал что-то на ухо автору.

Тот, помедлив, согласно кивнул головой. Веселый Боря быстро перекоммутировал со своими подручными «десятки», которые затем вспыхнули ослепительно голубоватым светом.

— Чего ты ему шептал? — спросил Слава, когда автор отошел.

— А то, что в связи с опасностью, прошу, мол, на пару бутылок портвешку!

Слава грозно посмотрел Чесалину в глаза.

— Чудило! — сказал Слава и рассмеялся.

— Да я же вполнакала давал сначала! Я этого полкана давно засек. Как митинг, так сшибаю с него поддачу! Уже, вижу, привык…

Тем временем В. В. Гришин, уставившись в бумагу, начал громогласно в микрофоны: «Вместе со всем народом, еще теснее сплотившись вокруг родной…»

Вадим услышал голос все того же работяги:

— Изо дня в день все теснее сплачиваемся — скоро от тесноты задохнемся и ребра переломаем!

Вадим уже начинал забывать про деревянный одноэтажный дом в глубине двора, и лишь изредка, в промежутки между экзаменами, когда читал или писал, вдруг ни с того ни с сего припоминал свет в окне, выходящем на кирпичную стену, шаги Ольги Игоревны, комнатку за перегородкой. А еще реже, в минуты, когда Вадима томило одиночество и ему становилось грустно, он смутно вспоминал ночные объятия и поцелуи, и мало-помалу ему почему-то начинало казаться, что о нем тоже Ольга Игоревна вспоминает, ждет его и что они встретятся.

Наконец, после того, как Вадим достаточно равнодушно обнаружил себя в списках поступивших, он отдался воле чувств и пошел в тот двор, к тому домику… Однако каково же было его удивление, когда на месте домика он обнаружил строительную площадку: экскаватор зубастым ковшом копал котлован, отваливая рыжую глину к кирпичной стене, поодаль лежали бетонные блоки, доски, какие-то металлические каркасы…