Юрий Кувалдин - День писателя

Перед учителем на столе стоял стакан в золотистом подстаканнике, лежали очки, в линзах которых сфокусировался жемчужинками яркий свет, пачка сигарет. Учитель закурил. Игорь задал вопрос:

— Следите ли вы за последними литературными публикациями? Что вы можете сказать, например, о романе Дудинцева «Не хлебом единым»?

Выпустив струйку голубоватого дыма, учитель сказал:

— Стараюсь следить, насколько позволяет мне мое свободное время и возможность приобретения хотя бы для прочтения этих книг. «Не хлебом единым», в определенном смысле, относится к той же категории произведений, что и «Теркин на том свете» Твардовского, «Один день Ивана Денисовича» Солженицына, «Хранитель древностей» Домбровского и других. Отношусь к ним в целом положительно, так как в них впервые с полной откровенностью рассказано о том страшном времени, которое пришлось пережить поколению наших отцов и матерей, да и в определенной степени нам самим. Что касается художественной ценности этих произведений, то тут не все однозначно и одинаково. В последнее время с глубоким вниманием и болью прочитал повесть Фазиля Искандера «Созвездие Козлотура».

— Ваш отец был другом Сергея Мироновича Кирова. Расскажите немного об отце.

Глаза учителя вспыхнули, он словно весь вошел в потусторонний, закамерный мир, — так впился взглядом в широкую загадочно темную линзу объектива.

— Киров долгое время работал в Астрахани, бывал у нас дома. В ту пору мне было лет пятнадцать и я уже многое понимал. Помню, Киров принес бутылочку хорошего вина, они сидели за столом с отцом, говорили, кажется, это был прощальный вечер: Кирова переводили в Ленинград. Потом был очередной съезд, на котором за Кирова было подано голосов намного больше, чем за Сталина. Это и послужило причиной убийства Кирова. Вскоре пришли за отцом. Примерно через два месяца нам разрешили с ним встретиться в астраханской тюрьме. Я был убит видом отца: он превратился в бордовую водянистую глыбу — вместо глаз и рта — черные дыры на бесформенном вздутом лице. Каждый день ржавая селедка и вода, вода и ржавая селедка. Пытали его так: ставили в шкаф, закрывали, а сверху на голову капала вода…

Глаза учителя подернулись влажной пленкой.

— Почти что всех участников того съезда и тех, кто знал Кирова лично, — сказал он, — уничтожили… Сталин говорил, что он вел партию к единству. К какому же единству он привел ее? Борьба мнений и течений была запрещена в ней вообще. И рядовые коммунисты, и члены ЦК лишились права обращаться к партии, даже если вопрос был коренной, принципиальный. Единство партии с убийством Кирова и его сторонников основывалось на беспрекословной воле вождя, на личной преданности ему. Другими словами, то было единство слепое, безыдейное. И сила партии превратилась в ее слабость. Вождь повел не туда, а члены партии, обязанные в такой ситуации кричать, молчали, не смея воспользоваться своими правами и обязанностями. Нам еще предстоит выяснить, где кончаются заслуги Сталина и начинаются ошибки, где кончаются его ошибки и начинаются его преступления… Я воевал на Сталинградском, Донском, Юго-Западном, 4-м Украинском, 1-м Белорусском, 2-м Белорусском фронтах, был автоматчиком, разведчиком. Три раза ранен, контужен, награжден орденами и медалями, участник Парада Победы в Москве в 1945 году, но никогда не кричал: «Вперед, за Сталина!», потому что знал, что это за личность, и с недоверием относился к тем, кто это кричали, кто на чашу весов суда истории кладет победу советского народа в Великой Отечественной войне как оправдание всех или почти всех деяний Сталина. Принцип «победителей не судят» — не наш принцип. Нам далеко не безразлично, как победа достигнута, какой ценой.

— Вы сказали, что воевали в разведке. Не могли бы рассказать о каком-нибудь значительном эпизоде из фронтовой жизни?

Учитель отнесся к этому вопросу без всякого воодушевления.

— Говорят, что о войне и о болезни, — сказал он, — рассказывать нельзя. Это надо пережить.

Вадим с еще большим уважением смотрел на учителя, а Игорь задал еще один вопрос:

— Что вы думаете о тех людях, которые «воевали» при штабах, а после войны громче всех кричали о своей роли в победе? Знаете ли вы таких «героев»?

Учитель нервно загасил сигарету о пепельницу, сказал:

— К сожалению, есть такие люди. Это воры — они стараются присвоить чужое. Таких людей приходится встречать и сейчас, видеть по телевизору, на трибунах!

Когда вернулись на студию и Вадим сдал отснятый материал в проявку, Игорь предложил заехать к нему.