Эна Трамп - Возвращение Робин Гуда

– Всё. В книжке прочитал. Ты же хотела, чтоб я тебя развлекал.

Он сошел на левую сторону и побежал вниз.

Волкова не может по эскалатору бегать. От ступенек в глазах рябит; она, как сороконожка, забывает, какой шагнуть. Можно навернуться носом вниз.

Он ждал ее внизу.

– Мне на ту сторону, – кивнул на подходящий поезд.

Захотелось догнать его и садануть кулаком в спину.

Что она ему сделала? Что сказала?

Почему им всем с ней так можно?!

– Завтра выйдешь? – крикнула она через спины.

Он обернулся и махнул ей рукой.

. . .

– Где твой товарищ? – спросила Анастасия.

– Я не знаю, – сказала Волкова басом.

Молчание. Она что-то щелкала в своем компьютере. Бухгалтер Саша у Волковой за спиной шелестела.

– Неделю не могу дозвониться, – сказала Настя Александре через голову Волковой. – Абонент вне зоны.

Саша повела плечом. Можно было трактовать по-разному.

– Начисли ей за него, – велела Анастасия.

Саша положила ручку.

– Настя, ты что? Дело подсудное.

– Я свои отдам, – сказала Анастасия. – Если он появится. Делай что говорят. Иначе на депозит уйдут. Никто их уже никогда не увидит.

Наконец посмотрела на Волкову: – Ты же считаешь свои вагоны? Бумажку ведешь, я говорила? Что, когда, сколько? Вычтешь из полученной суммы. Отдашь ему. Когда увидитесь.

Волкова облизнула губы.

– Мы не виделись. – Всё, слезы покатились. – Я не знаю, где он живет. Кроме работы.

– Десять шестьсот, – сказала Александра. – Это без Адлера. С Адлером – семнадцать восемьсот.

Настя глянула в компьютер. Сняла трубку. 573-66-66.

Подождала. Послушала, что говорят.

– Девушка, можете посмотреть человека? Чураков Николай Максимович. Тысяча девятьсот шестьдесят шестого года рожденья. Информация нужна с… – Посмотрела на Александру: – Какое число? …С восьмого, да, с восьмого мая.

– Одет был – черные брюки, синяя куртка с капюшоном. Рост… метр восемьдесят восемь. Есть особая примета: татуировка на лице. Да. Цветок. Ромашка.

Ждала.

– С работы звонят. ООО «СТК-Запад».

Опять ожидание.

– Спасибо. – Повесила трубку.

– Нету ничего. Ментам я звонила. Хорош реветь, – сказала она Волковой. – Забухал твой приятель.

– Он не пьет, – сказала Волкова. – И не курит.

– Бухгалтерия завтра с двух. Подойдешь и получишь. Что-нибудь еще хочешь мне сообщить?

Волкова схватилась за лицо. Плечи ее тряслись.

– Он говорил… Получим деньги – поедем к тебе в Волхов… в гости. Познакомишь меня с матерью, и я на ней… женюсь.

Настя усмехнулась краем рта.

– Обманул, – сказала она. – Поматросил и бросил. Всё, иди гуляй. Что непонятно? Я говорю: свободна.

Волкова повернулась и бросилась вон.

– Злая ты, – сказала Саша.

Настя вгляделась в монитор, щелкнула мышью. Бросила ее и призадумалась.

– Бывает, – сказала она, – не сразу находят.

– Бывает, – в тон ей сказала Саша, – и медведь летает.

Настя не услышала.

Саша поднялась, подошла к ней и обняла со спины.

– Настя, что ты? Бешенство матки? Он старый. Он бомж. Поди, вон, на вокзале сидят, бери любого и… трудоустрой. – Сама засмеялась. – Посмотришь, сколько пробудет. До первого… дуновения. Лучше с Бабушкиным замути. Если уж замуж невтерпеж. Он уже и надежду потерял. Ходит, как кот побитый.

– Дуновения… – Настя услышала только это. – Цветок… бабочка… как во сне, – сказала она, как во сне. – Не бывает же так, чтоб человек растворился… как дым. Бывает, черепно-мозговая травма. Бывает, в лесу лежит, и череп черви объедают… Да мне не надо ничего, – наконец она проснулась и оттолкнула Александру гневно. – Я просто хочу, чтоб он был.

Матвей возвращался под утро. Поднимаясь к себе на этаж, увидел тело, скорчившееся на ступеньках на следующем лестничном пролете, повыше его двери.

Хорошо помню, что успел подумать. Тело, на ступеньках, перед моей дверью – чьей же еще. Из всех подъездов, всех квартир в подъезде.

Параллельно с этим быстрый счет. Поесть, помыться, поспать. Если живой. Возможно – денег на дорогу (деньги есть). Или на маршрутку. Что-то из вещей. По обстоятельствам. (Сможет ли выдворить? Да. Есть «Ночлежка», дальше пусть они.)

И третий голос: кто-то из знакомых. (Опечатка была: «знаковых». Оставлю тут.)

Сердце бухнуло, время двинулось осыпью.

– Ты?

Тело дернулось, как от удара, и вскочило. Держась за перила.

– Ты?

– Не узнал? – Матвей усмехнулся. – Жирный стал? Это я еще похудел. Физический труд, свежий воздух, отсутствие алкоголя.