Дарья Река - Дневник Души

А потом меня самого укусила змея. У меня началась лихорадка, и я было совсем уже умер, но неожиданно в мою хижину влетел, как на крыльях шаман. Он отстегал меня по ногам прутьями, напоил каким-то ядовитым на вкус отваром, и оставил на ночь отлеживаться. Через день я был абсолютно здоров и горел нетерпением узнать, что же он со мной сделал. Он обещал все объяснить мне, с одним лишь условием: я на три года пойду к нему в ученики и буду беспрекословно делать все, что он мне прикажет. Я согласился, мое любопытство не оставляло мне выбора.

Мое обучение началось незамедлительно. Оно казалось мне достаточно странным. Часами мы сидели под палящим солнцем возле обычного дерева, растущего в саване. Я не находил в нем ничего примечательного, а вот шаман мог рассказывать бесконечные истории о нем. И дерево, в его рассказах, становилось настоящим героем легенд. Шаман мог упомянуть каждый лист и ветку в отдельности. Он мог подолгу гладить корни или петь песни в честь живительных соков. Он мог обнимать ствол дерева или кланяться ему, как вождю племени. Потом он вставал, срезал кусочек коры и давал его пожевать больному оспой. Случалось чудо: тот выздоравливал. Я не понимал, как он это делает, но чувствовал, что в благодарность за внимание, дерево делилось с ним силой, а он уже направлял эту силу туда, куда считал нужным.

Шаман мог довести до истерики мать, рассказывая, какой страшной смертью умрет ее ребенок, которого она принесла к нам в хижину с высокой температурой. И ребенок выздоравливал, когда мать, наконец, приходила после слез в себя. Шаман объяснил мне потом, что дети болеют от страхов родителей, и если позволить страхам выйти наружу, болезнь тоже уходит. Он часто говорил, что тело не болеет, а болеет ум. Что бы прогнать недуг, нужно устроить уму встряску – напугать его или удивить. Затем нужно сразу же вложить в него хорошие мысли. Когда ум начинает думать по новому, к телу приходит здоровье. Часто мне казалось, что он берет свои методы лечения с потолка, но он творил чудеса, которые докторам в Америке и не снились.

По вечерам мы с ним уходили в лес и подолгу молчали. А когда восходили первые звезды, шаман брал в руки перо или камень. И снова часами рассказывал мне о своей любви к этим простым вещам. Я физически чувствовал, как его слова наполняли предметы силой. Потом он стал просить меня рассказать ему о лекарствах. Я начал, как обычно, наизусть выкладывать ему сведенья из энциклопедии, но осекся. Я вдруг понял, чего он от меня хочет: я позволил лекарствам, стать в моих устах могучими воинами, побеждающими все болезни. И натолкнулся на довольный взгляд шамана. В моих словах тоже появилось колдовство.

После этого урока мы перешли к людям. С ними у шамана разговор был гораздо короче, чем с вещами. Больным он всегда давал выбор между смертью и жизнью, избегая полутонов. Одно его слово могло изменить судьбу. Меня он учил не боятся смерти, и каждое утро, просыпаясь, напоминать себе, что ее не существует. Он провел меня по колесу моих перерождений, и я знал, что не в первый раз на Земле. Этот опыт заставил меня на многое посмотреть по-другому. Так я осознал, что в иных воплощениях я не был чернокожим, и сам владел рабами. И что в этой жизни одним из моих уроков было смирение. Я с рождения учился видеть равенство душ, за иллюзией неравенства тел. Я глубоко переживал полученное озарение и думал, что урок мной пройден, но оказалось, что это не так.

Спустя несколько лет, после того, как мое обучение у шамана уже закончилось, и он покинул нашу деревню, следуя, судя по его словам, наставлениям Орла, в моей хижине появились миссионеры. С собой они привели белого мужчину сорока лет, который страдал от высокой температуры. Он, бывалый моряк, путешествовал с ними,так как сильно заболел в море. Теперь он желал обрести милость Бога до того, как умрет, хотя, на мой взгляд, мог еще прожить долго. Для начала я снял ему температуру и велел отлежаться несколько дней. Через три дня он вновь появился в моем доме. В то время я уже давно лечил больше методами шамана, чем пилюлями, заменяя таблетки кусочками сахара. Как и шаман, я в начале пугал пациента, а затем рассказывал ему историю, в которой неявно указывал путь к спасению. Я решил применить этот метод и к моряку. Он сквозь зубы поблагодарил меня, отмечая, что не ожидал получить помощь от обезьян. Я решил не реагировать на оскорбление, но привести в исполнение свой план. Я холодно сообщил ему, что его болезнь неизлечима, и жить ему осталось не долго, и это время обещает быть не из легких – полное мучений и потери разума. Моряк побледнел. Я, не дав ему опомниться, начал рассказывать ему историю выдуманной соплеменницы, которая микстурами вылечила свою дочь от подобного недуга, но он не дослушал меня, а выбежал из хижины. Я услышал звук выстрела. Когда я выскочил вслед за ним, было уже поздно. Он застрелился. Я был в отчаянии. Я не понимал, что пошло не так, и почему метод, в который я свято верил и, который до сих пор работал на отлично, вдруг дал осечку. Мне казалось, что выстрел был произведен в меня, и что я сам лежал рядом с моряком в грязи и истекал кровью. Нас окружили люди. Кто-то обнял меня и увел от тела.