Ирина Василькова - Водителям горных троллейбусов

И еще о бытовых мелочах.

Представления хозяев киргизского сервиса об удобстве и функциональности настолько простодушны, что им в голову не приходит привинтить на стенку в душевой крючки для одежды — видимо, ее полагается складывать прямо на мокрый пол или нестись на помывку голышом через весь этаж. Поставить в номер стол или стул тоже не догадываются, зато ковер присутствует непременно. Впрочем, милые люди и стул дадут, если попросишь — только не понимают, зачем. Традиции многовекового проживания в юрте? Но никаких юрт в окрестностях не видно — обычные домики. Может, у них внутри домиков спрятаны юрты? Я выпросила целых два стула — выставила на балкон, будем курить и любоваться закатами.

Манера подавать на стол одну тарелку салата на двоих привела в неадекватное состояние двух американских геофизиков — бедняги не могли понять, почему за свои деньги они не могут получить каждый по отдельной тарелке! Киргизы тем временем смотрели на них, как на придурков — не могли взять в толк, для чего этим людям так много растительной пищи.

Темпераментные итальянцы устроили скандал из-за отсутствия туалетной бумаги и даже накатали телегу на дежурную администраторшу (ну прям как детималые — свою возить надо!). Расстроенная, она горько жаловалась мне на их двуличность — ведь при всем при томони ей так мило улыбались! Но моей просьбы разбудить меня в полпятого к самолету девушка искренне не поняла — зачем ей так рано вставать, если она вторые сутки не высыпается.

А говорят все местные жители по-русски, и надписи везде русские — ей-богу, чувствуешь себя как дома.

Пошли вкушать гостиничный завтрак. У официантов обоего пола дресс-код, белый верх, черный низ — претензия на международный стиль. Все молодые и худые, многих можно назвать красивыми. Мне кажется, среднеазиатская красота сильно выигрывает на белорубашечном фоне, а вот пестрое и цветастое делает смуглые лица грубыми. Элегантно обслуженные, получаем… по блюдцу манной каши и ломтику хлеба. И еще несут большой чайник, в котором плавает одинокий пакетик зеленого чая. Мне смешно, а Петька звереет. Спрашиваем у робкой девушки, есть ли поблизости магазин. Ну да, есть, совсем близко, километрах в пяти. Возникает подозрение — а не живут ли тут все впроголодь? Рано утром с балкона видела двух мал ь чиков — выходили через заднюю дверь кафе, прижимая к груди пакеты с кусками хлеба. Хочется думать, что просто собирались побаловать своих лошадок.

С утра никаких заседаний, идем знакомиться с окрестностями. Ослик чешется о придорожный столб. Через дорогу — безлюдный отель с небольшим парком, тоже безлюдным. У парка свое выражение лица — изо всех сил старается выглядеть культурным объектом. Скучает без воды бассейн, облицованный кафелем с греческими меандрами — на дне сухие листья, шишки, сор. Торчат голубые елки, вдоль арыка с мутно-бирюзовой водой рдеют кусты роз, плакучие ивы свисают в поток, скамейки-качели увиты диким виноградом. Красным песком засыпаны пустые теннисные корты. В центре странное сооружение — синее мозаичное яйцо в два человеческих роста, разрисованное знаками зодиака — дань общекультурным стереотипам. Но где же национальный колорит? Интересно, у киргизов существует своя космология? Или это и есть их космическое яйцо? Спросить не у кого.

Над арыком крытая беседка на столбах — отдыхать над прохладным ручьем в жару, наверное. Через пару дней наблюдаю из отеля — в беседке степенно прохаживаются мужчины в черных костюмах, а среди них хрупкая принцесса в чем-то длинном нежно-желтом. Оказалось, китайский посол с супругой и гостями, пикник у них.

Проходим парк насквозь — а там шум, там речка Аламедин мчится по камням, то разделяясь на струи, то сплетаясь, и когда стоишь на мосту — ледниковой стужей веет от голубовато-серой непрозрачной воды. Не речка — поток, в мужском роде. Это на русской равнине речки, а здесь — кипящий ледяной богатырь. (Неужели так и буду всю жизнь влюбляться в географические объекты?)

Через мост — местные варианты шести соток. Ступенчатые садики лепятся к выпуклостям рельефа, стены из речных валунов, заборы из подручных материалов — спинок кроватей, арматуры, проволоки, рельсов. Совсем недавно в окне подмосковной электрички мелькали такие же коряво огороженные участки, ныне пережеванные неумолимым прогрессом. Пенится поток, вылизывая до глянца каменные глыбы. Как безупречно прекрасны вода, камни, небо — как жалко и отвратительно ржавое искореженное железо!