Валерий Городецкий - Гаврош, или Поэты не пьют американо

– Нет.

– Да это практически то же самое, что Armani exchange.

– А что такое Armani exchange?

– Ну, Армани для бедных. Понимаешь?

– Нет.

– Ладно, проехали. В общем, если денег мало, бери Armani exchange, попробуешь твое-не твое. Если поймешь, что твое, двигайся дальше, бери Армани полноценный.

– А как же все-таки GUESS?

– А, да GUESS – это покруче, чем Армани. У меня в твоем возрасте GUESSа еще не было, завидую. Брэнд тонкая штука, а вдруг не твое. Найти свой брэнд – это как замуж удачно выйти, точно тебе говорю, не больше не меньше.

К Лене обращались за советом и за экспертной оценкой. Лена вершила судьбы.

– Модели у них деревянные. Тебе сколько сейчас? 35? Ну смотри, Ecco: по идее очень консервативен, у скандинавов все брэнды консервативные – если ты, например, в банке работаешь, то да, тебе Ecco в самый раз. У Ecco базовая тема – надежность, у банка тоже, поэтому будет в самый раз. А если тебе 25 нет еще, то тебе нельзя Ecco. Тебе ж надо замуж выходить. Тимберлэнд? Тоже нельзя, только если ты не турист. Но турист понятие относительное. Понимаешь, Тимберлэнд это как джип-паркетник – ты как бы в душе путешествуешь и всем даешь понять, что ты ковбой, а сам сидишь, строчишь на компьютере докладные записки. Но кого это волнует? Сейчас время такое, я бы сказала, не брэнд для человека, а человек для брэнда. Понимаешь, о чем я?

– Нет, – с усилием признавался собеседник.

– Ну ты вот, предположим, воображаешь, что ты турист, бесстрашный такой – по горам лазаешь, это все в твоей башке конечно, а также типа ты хочешь, чтобы про тебя так думали. Особенно на работе. При этом в горы ты не ездишь, ясное дело, кому они нужны.

– Так – а при чем тут брэнды?

– Пойми ты, дурья башка – все наши мыслишки давно существуют в брендах. Ты еще подумать не успела эту свою «мечту», а под нее уже есть свой брэнд.

– Как это?

– Так я ж тебе объясняю, ты типа косишь под туриста. Твоя тема – Тимбер, ты как бы бесстрашный, лазаешь там, по горам, в брутальных ботинках и Тимберлэнд носишь, потому как на рекламе там дядька такой, покоряющий разные горы и леса. Тимберлэнд помогает тебе выебнуться перед другими, такими же, как ты. А ты укрепляешь бренд Тимберлэнда, показываешь, что ты под это свое ковбойство выбрал именно Тимбер, а не какую-то шнягу. Это накладывает на тебя ответственность. Ты должен соответствовать брэнду, типа укрепляешься в своем образе брутального туриста. Таким образом, ты двигаешь Тимбер, а Тимбер – двигает тебя. Ты – мне, я – тебе. Врубаешься?

– Ну так, немного.

– А что непонятного-то?

– А что такое джип-паркетник?

– Ну это в машинах примерно то же самое, что Armani exchange.в одежде. Теперь въезжаешь?

– Понемногу…

Родилась Лена в длинной питерской коммуналке, как следовало из ее рассказа.

В юности покупать брэнды Лене помогали «папики». Она уже тогда выгрызала из голодных мужчин то, что хотела. Способов было несколько. Во-первых урожайный Новый год. Во-вторых День Рождения плюс именины, плюс выдуманный день рождения для тех, кто не видел паспорта.

Ну и папики водили Лену в казино. А в казино Лене везло всегда. У нее была своя убойная «система».

Папик, приводя ее в игорный дом, сувал баксов триста на развлечения и шел на какие-то переговоры «в кабинеты», где заседали люди, решающие серьезные вопросы. Вернувшись через пару часов, он забирал заскучавшую Лену, и они ехали в ресторан.

– Ну что, проиграла? – спрашивал папа.

– Ага, – грустно кивала Лена.

– Ничего, малыш, заработаем. «Деньги – это бумага», как поется в хорошей песне, – сочувственно и заботливо говаривал Папик. Ему нравилось показать свою силу и возможности.

– Жалко, лучше б я джинсы новые купила, – начинала Лена свою песню.

– Джинсы? Ну завтра с утра купим.

– Обещаешь?

– Заметано.

Приезжали они не в ЦУМ, а непременно на Тверскую, в один из модных бутиков. ЦУМ – не катит, – убеждала Лена, – там паленка.

– Ого, – удивлялся папик, – у вас что тут – джинсы с золотыми нитями что ли?

– Зая, ну ты же обещал, – делала обиженные глаза Лена.

– Ну… обещал, так обещал, малыш. Купим тебе джинсы.

Так Лена получала джинсы или что-то еще.

Вечером она покупала туфли на те триста баксов, что получала, выменяв в казино фишки обратно на деньги, пока папик был «на серьезных переговорах».

Так Лена убивала двух зайцев. А иногда и трех, если чек оставался на руках, а лэйблы нетронуты, то джинсы можно было сдать после тринадцати дней эксплуатации.

Мозг Лены чутко улавливал любые веяния в околокультурном пространстве.