Ольга Мотева - Полететь на зов Софраты

– Потрясающе. Да вы сюда прямо-таки подкованными пришли! – восхищённо воскликнула Смеда.

– Кое-что на эту тему мне где-то попадалось, но я даже не думал это всё связать с Софратой, я просто поражён, – сказал Богдан.

– Ну, меня как-то заинтересовала тема геопатогенных мест и сигналов энергоинформационного воздействия. Я немного почитывал в этом направлении между делом, – скромно отозвался Алекс.

– Это так увлекательно всё! – произнесла Инга.

– Так получается, что фракийцы действительно здесь что-то выявили по части особенности места, хоть и дикими были по своим обычаям, – добавил Алекс.

– Дикие-то – дикие, а какую красоту порой создавали! Я видел в Москве в Историческом музее выставку «Фракийское золото» из пяти древних захоронений аристократии и фракийских кладов. Это нечто! Попутно от экскурсовода я узнал, что письменность фракийцев древнее египетской, и язык мог быть универсальным мировым пра-языком жрецов, элиты и посвящённых. То есть им в Древней Греции уже только во время мистерий пользовались, – продолжил рассказ о фракийцах Игнат.

– Ты был на той выставке в Москве? – удивилась Инга.

– Да, а что? Я не похож на человека, который ходит в музеи? – опять немного обиделся Игнат.

– Да нет, я просто сама увидела фотографии как-то, анонсирующие выставку ту, и мне так туда захотелось попасть, но не сложилось… – примиряюще сказала Инга.

– Так вот, на основе мифов об Орфее, бывшем древнем легендарном царе-жреце фракийцев было создано в Древней Греции учение орфиков о балансе солнечно-огненного и земного начал, женского и мужского. А у фракийцев был, кстати, культ Солнца, который схож со славянскими корнями подобных представлений. У них ещё лошадей особым образом почитали… – продолжал Игнат.

– О, у нас тут как раз есть лошадиная голова! – перебила его Смеда, и стала показывать на очертания в камне, действительно напоминающие лошадиную голову.

– Всё сходится, – улыбнулся Игнат.

– Просто удивительно, – пролепетала Инга, с восхищением глядя на Игната, который, приободрившись, продолжил.

– На той выставке были изделия с изображением лошадей, кстати. Там было не только золото, были предметы из серебра, меди, оружие, доспехи, шлемы… Но всё сделано так искусно, со множеством символики, украшений… Очень впечатляюще.

Всем вдруг захотелось повыискивать ещё что-то сакральное в скальной поверхности Софраты. Стали разбредаться по площадке, осматривать насечки, напоминающие какие-то иероглифы, желоба, углубления в форме пирамидок. Углубившись в поиски, притихли словно грибники в лесу, задумавшись – каждый о своём.

Инга вспомнила о том своём давнем желании попасть на выставку фракийских сокровищ, про которую упомянул Игнат. Она ещё тогда подумала – с чего это вдруг ей так захотелось на это фракийское золото посмотреть. Она не могла себя отнести к людям особо увлечённым этой темой, но тогда невозможность попасть на ту выставку она восприняла как какое-то существенное для себя упущение…

Обнаруженные ею здесь три круга заставили снова задуматься о том, насколько настоящее и будущее увязано у неё с прошлым. Тот удушливый страх, который она когда-то испытывала в своём неудачном замужестве напомнил о себе, когда её пытался теперь загнать в угол Волк-Ивэйло, рыскающий по её следу. И вот ей приходится переживать ещё и о том, чтобы дальше из-за неё не пострадали те, кто оказались рядом и даже стали уже какими-то родными. Ей так вдруг захотелось, чтобы этот Волк просто исчез и не мешал никому в этой жизни!

После этого она решила, что ей надо думать о чём-то хорошем, впитать в себя этот праздник общения с теми, кто так подходил ей по духу, кем она искренне восхищалась и любовалась. Тем более, оказавшись в таком удивительном месте, надо постараться хорошенько всё запомнить, это чудесное настроение, это впечатление…

Инга присела на один из камней, коснувшись ладонью которого, она почувствовала приятное тепло. Мысленно возвращаясь к недавнему разговору, где все неожиданно начали выкладывать потоком сведения разного рода, связанные так или иначе с этим местом, она чуточку напряглась от того, что невольно задела Игната своими вопросами.

Ей так не хотелось давать ему даже малейший повод для расстройства, и было несколько не по себе от того, что он так быстро обижался на неё. Она не понимала, почему он так остро воспринимает её слова, в которые она к тому же не вкладывала ничего, что могло его как-то ранить. Хотелось успокоить его как-то так основательно, буквально погрузить его в облако душевного комфорта и радости… И ещё хотелось снова и снова заглядывать в глубину его глаз, утопать в этих мягких вихрях, исходящих от него…