Виктория Полечева - Рассказы из шкафа

Степа приосанился и широко улыбнулся. А потом вдруг, словно нарочно, плечи его поползли вниз, живот выпятился, а проплешина на затылке сверкнула, как отполированная. Вот как видит его эта девчонка. Только так, и никак иначе.

– Эй! – уже с балкона позвала Саша, кутаясь в огромный шарф. – Идете?

Шкаф скрипнул, неумолимо напоминая о другой деревянной коробке, которая с годами становится все ближе, и Степан едва не пустился бежать.

– Иду! Иду! – завопил он, осознавая, что отпустить Сашу сегодня будет самым большим его промахом за всю жизнь.

Черное пальто вконец испачкалось, брюки предательски заскрипели, а пальцы так промерзли, что стали ныть, но уже пару мгновений спустя Степа оказался на соседском балконе и оторопел. И как тот еще не рухнул? Два велосипеда, весла, детские санки, ледянки, четыре пары коньков, банки, пару ведер, вязанка чеснока, мешок картошки и еще бог знает что.

Степа осторожно, словно боясь, что его уличат в воровстве, толкнул балконную дверь внутрь. На него тут же пахнуло теплом, но не только тем, что ощущает тело, но еще и тем, от которого на душе хорошо.

Праздничный стол, стоявший посреди комнаты, двигали из стороны в сторону мальчишка лет четырнадцати и широкоплечий мужчина, примерно одного со Степой возраста. Руководила ими старушка в сверкающем красном платье и алой помадой на губах.

– Коля, подвинь!

– Никитка, теперь тяни на себя! Нет, не симметрично! Арчи, уйди, паразит! – это бабушка кричала уже пушистой собачке, путавшейся под ногами.

– Ма-а-а-а-амо, как же мы рады, что праздником руководите именно вы! – пропыхтел Коля, который, по всей видимости, уже не первый час что-то двигал.

– На маму не ругайся! – из коридора выплыла статная женщина с тысячей мелких бигуди на голове.

– Никита Николаевич! – требовательно прикрикнула она. – Кто обещал Кристинке, что на Новый год сделает ей прическу?! А ну, бегом-бегом! А то она мне истерику устроила! – женщина собралась было уходить, но затем, взглянув на раскрасневшегося мужа добавила, – Мама, да хватит тебе с этим столом! Накрывать уже пора! Кристи-и-инка! Неси скатерть! – провопила она, удаляясь в комнату. Собака вприпрыжку отправилась за ней.

– Арчи! Еще раз порвешь мне колготки, и я тебя выкину! Слышишь, Никит, я его выкину! Я не шучу!

– Ну ма-а-а-а-а-а-а-ам! – раздались сразу два детских голоса. – Детям нужна собака! В садике сказали, что она учит нас ответственности!

– Слово-то какое она выучила! – Коля, отпущенный из плена тещи, поспешил на кухню к жене.

А Степа стоял, закрытый елкой, затаив дыхание. Он смотрел на все через ножки красной сверкающей звезды, вдыхая сладкий запах смолы. Эта квартира не была пуста, в ней всего хватало для счастья.

– Эй, как вас там! – из кухни вышла его раскрасневшаяся знакомая с миской салата в руках. – Заказы мои отменили, представляете, как хорошо? Ну, вы чего застыли! Нас с вами зовут остаться. Идите радоваться! – Саша вновь улыбнулась, и Степе стало жарко. Он поправил джемпер и вышел из-за елки.

Никита, остававшийся в зале, сунул палец в салат, облизал его, а потом подошел и протянул руку Степе:

– Никитос.

– Петрович.

– Никита! Косы! – раздраженно воскликнула женщина из комнаты.

– Косы! Косы! Косы! – вторил ей детский голос.

Степе поручили взрывать хлопушки и кидать конфетти. И когда пробили куранты, Степан, ставший Большим человеком, уже больше не противясь, впустил в себя мальчишку Степку, мечтавшего не только о достатке, но еще и о дальних морях, великих сражениях, ужасных драконах и прекрасных принцессах. Степан Петрович орал «ура», могучим басом перекрикивая всех вокруг, разливал по хрустальным фужерам дешевое шампанское, чувствуя, что это самая дорогая вещь в его жизни.

Когда вернулись домой, усталые и наевшиеся вдоволь, Степа рассмеялся, увидев пиццу, подернутую жирной пленкой.

– Да она еще в дороге остлыла, – Саша несла в руке старый металлический чайник. – Ну, настало время чаевничать?

Степа кивнул и потянулся за чайником, ненароком прикоснувшись к тонким пальцам чудо-девушки.

На кухне засиделись до утра. Степа улыбался, а Саша рассказывала ему о младших сестрах, о престарелом научруке и своих историях. Когда на улице стало совсем светло, Степа взял Сашу за руку и повел к огромному шкафу.

– Залезай, – скомандовал он и тут же осекся. На работе командовать привык, а тут-то другое дело.

Саша взглянула на него строго-строго, а потом, усмехнулась и шагнула внутрь. Степа полез следом и захлопнул дверь. Наверное, из-за наступившей темноты воздух стал густым и горячим.