Александра Сашнева - Танго с ветром

Соня издали машет рукой и садится на свободное место.

— Привет, а зачем мент приходил? Кто-то из нас маньяк?

Отвечает Рита:

— Привет. Рассказывал правила поведения с маньяками.

— Кстати, неглупая лекция, — говорит Наталья, разрезая кусок колбасы. — Рассказал, на какие моменты обращать внимание, если вдруг с тобой заговорит подозрительный незнакомец.

Соня усмехается.

— Надеюсь, что мне это не понадобится. Я определилась с развлечениями до самого конца. Ветер и парус. Все, что я хочу.

Игорян не может, чтобы не отпустить шуточку.

— Вот на пляже отойдешь в кустики, а там…

Наталья возражает:

— В кустиках его, конечно, нет. Но неприятно ходить по улицам и в каждом подозревать маньяка. Страх — гадкое чувство.

— А вы-то че волнуетесь? — усмехается Рита. — Вы любого маньяка доведете до самоубийства!

— Да, — спокойно соглашается Наталья. — Ты права. Двадцать лет в школе можно приравнять к одной встрече с маньяком.

Соня задумывается с поднятой вилкой.

— И какие признаки у маньяка?

Наталья начинает излагать свою теорию. Вероятно, так же нудно она преподавала в школе. Интересно, что она преподавала таким заунывным тоном?

— Да, в общем-то, все очевидно. Жертву нашли в заброшенном доме. Что это значит? Это значит, что она вошла в этот дом. Сама. Значит, что? Либо она полная идиотка, либо он каким-то магнетизмом обладает. Он вызывает желание пойти с ним в заброшенный дом.

Соня не то чтобы удивляется этой реплике, скорее она понимает, что мнение Натальи выношено годами и его стоит узнать подробнее.

Поэтому она спрашивает:

— То есть если человек вызывает доверие, верить ему нельзя? Неужели нет никакой метки? Неужели любой человек может быть исчадием ада?

— Ну, наверное, что-то есть в них такое, что отличает их от нормальных людей. Но мы не так часто общаемся с маньяками, поэтому нам сложно увидеть отличие. К тому же есть еще нормы поведения. Презумпция невиновности. Мы приучены к презумпции невиновности, если отменить ее, то мир взорвется. Хотя иногда мир не выдерживает и взрывается. Хиросима и Нагасаки тому пример.

Все замирают от неожиданно широкого сравнения Натальи, она хрипло смеется, довольная произведенным эффектом.

Тишину нарушает Игорян.

Он говорит свою реплику так, будто давно уже думал об этом: о жертве и убийце. Думал не раз — применительно к себе и к другим. Хотя, наверное, каждый человек думает о таких вещах, но мало кто решается озвучить их. Люди предпочитают делать вид, что проблема не в том, что волки питаются мясом, а овцы травой, а в том, что волки плохо воспитаны.

И все люди делятся на несколько типов: тех, кто верит в воспитание волков, и тех, кто не верит. И тех, кто не готов смириться со своим неверием или верой. Таким хуже всего. Нельзя быть и овцой, и волком одновременно.

Но Игорян, это видно по нему, давно решил для себя вопрос овце-волка. Он возложил часть вины на овцу, таким образом очистив совесть волка.

— Всегда виноваты оба, — смиренно говорит Игорян. — Не каждый годится в жертвы. Жертва, она словно провоцирует маньяка на преступление. Она не просто позволяет это, она ищет этого. Вряд ли она хочет это сознательно, но не все мы делаем сознательно. Есть неконтролируемые вещи. Неконтролируемая овца провоцирует неконтролируемого волка. Думаю, так.

Игорян и Соня встречаются взглядами, и Соня быстро опускает глаза. Она не хочет, чтобы Игорян понял, насколько глубоко она поняла его мысли.

Рита вздрагивает от звонка мобильника и, схватив ее со стола, торопливо, едва не уронив стул, отходит в сторону.

— Да! Здравствуйте! Да! Где? Да ладно. Нет, ничего. Я просто волновалась, вдруг что случилось. Да! Он завтра должен ехать, но если вы откажете, он не сможет. Он с ней должен ехать! Да! Спасибо, Нинель Викторовна!

Игорян отставляет пустой стакан.

— Ох! Хорошо! — крякает он от жизненного удовольствия.

Наталья берет сумку с полотенцем и выходит из-за стола.

— Мы на пляж. Подтягивайтесь.

— Хорошо, — кивает Соня.

Она смотрит, как уходят Наталья и Игорян, и думает о том, что поколения сближают людей лучше, чем мораль или мировоззрение. Чаще нам в жизни требуется совершать обычные действия, не требующие оценки, а их удобнее совершать тем, кто близок по вкусам и темпераменту. Старикам легче со стариками, а молодым проще с молодыми, потому что задачи близки. А мораль, совесть, мировоззрение — эти вещи нужны нам лишь изредка.

Вот Игорян или Наталья — они ни о чем не переживают, их переживания во флэшбеках. Жизнь не сегодня, так завтра попрощается с ними, а потому стоит ли портить ее пустыми страстями? Тем более все они давно описаны Шекспиром. Нет и не будет ничего нового.