Микаел Абаджянц - Морская ведьма

Всю жизнь, бывая на разных морях и озерах, я копил впечатления для морского рассказа. Иногда с того или иного берега я прихватывал в качестве сувенира камешек или раковину. Не знаю, как называются те или иные минералы, как правильно по-научному называются те или иные моллюски, чьи раковины во множестве стоят на полках моего книжного шкафа.

Вот длинная раковина какой-то улитки, обитающей в вулканическом озере Хефиз в Венгрии. Она до сих пор сильно пахнет серой. Пришлось плавать в черной воде небольшого кратера, где я со страхом ощущал, что подо мной пятидесятиметровая неизведанная глубина.

А вот невероятно крупный рапан из Черного моря. Вспоминается, как я плавал в шторм, как накатывали трехметровые бурые волны одна за другой, как я смотрел с грязной пенной высоты на берег и бетонный парапет, с восторгом понимая, что на высоту второго этажа меня заносит вода. Помнится, я тогда выждал момент и с небольшой волной вылетел на берег. Со всех ног побежал к бетонному парапету под яростные аплодисменты местной публики, с ужасом ощущая, что сзади набегает новая огромная волна. Помнятся долгие объяснения с грузинскими спасателями и Лидочкой, которые, в отличие от толпы, явно не были в восторге от происходящего.

Вот маленькие развертки из Турции, которые я поднял с семиметровой глубины, не пользуясь специальными приспособлениями для подводного плавания. Вот раковинки смешных раков-отшельников из Португалии. Все раковины, которые я подбирал, были пустыми. Я добряк, и ни у кого не отбирал их домики.

А вот ажурный скелет средиземноморского морского ежа. Вот серенький камешек с побережья Севана. Он приносит мне удачу. Вот яркий зелененький камешек с берега Балатона. Вот красный куриный бог с Черного моря. Вот крупные кристаллы соли Мертвого моря. Все это вещи самые обычные, их привозит после отдыха любой турист, но есть у меня кое-что, что поставит в тупик всякого. Это волосы морской ведьмы…

После долгих усилий я выбрался на просоленный берег в том же месте, откуда начал свое плавание. Все так же у берега бултыхались в соленой воде старички. Казалось, никто даже не заметил моего отсутствия. Солнце заметно сдвинулось к горизонту, но до вечера было еще далеко. Все путешествие заняло не так уж много времени, часа четыре. Впечатлений для рассказа было предостаточно. Однако Лидочки на берегу не оказалось. Не было ни ее голубенького полотенечка, ни книги Ольги Грушевской в черно-белом переплете. Сердце заныло, настроение упало. Уже не чувствуя себя победителем, я тоскливо оглянулся. Невдалеке на белом лежаке разлегся толстый бородатый мужчина и, сощуривщись, кажется, за мной наблюдал.

Спуститься в воду по тем же острым каменным шипам он был не в состоянии. Нужно было попробовать прыгнуть в воду, стараясь перелететь через линию прибоя. Сказать легче, чем сделать. Дно в этом месте было глубоким, однако, если не долететь до воды, можно разбиться насмерть о большие валуны, уходящие в глубину. Сумерки уже сгустились настолько, что камни в воде не просматривались. Нужно рискнуть, но расстояние надо было оценивать с большим запасом. Прыгать с места головой вниз, как на соревнованиях, здесь нельзя. Нужно отойти от края шага на два, чтобы потом посильнее оттолкнуться ногами. И он прыгнул. Вошел хорошо и ушел под воду метра на три. И там, в глубине, в почти непроглядной черной воде ему показалось, как что-то метнулось от берега вместе с его телом. Где-то в глубине души он уже знал: гонка началась. Поразился, какой темной, негостеприимной стала вода, но думать было некогда, и он изо всех сил поплыл кролем к берегу. Плыл долго, шумно выдыхая в глубину серебристые шарики воздуха. Через какое-то время остановился, чтобы передохнуть. Ящерица начала превращаться в черепаху и снова стала глядеть в его сторону сквозь сгущающийся сумрак. Где-то впереди зачернел давешний буй, раскачивавшийся на беспокойных волнах, значит, до берега недалеко.

И тут будто что что-то коснулось его ноги. Легонько. Он изо всей силы брыкнул ногой, понимая, что нельзя поддаваться страху. Показалось. Показалось, конечно. Но он еще раз ощутил прикосновение, еще более явственно. Сомневаться не приходилось: что-то терлось под водой около него. Единственное спасение в скорости, и он бросился плыть, не разбирая направления. А это что-то все время преследовало его. Преследовало с методичной настойчивостью, как сумасшедшего преследует неотвязная мысль. Он стал размышлять: это не морское животное, оно бы его уже схватило, если бы вообще имело такую цель. И в этом море нет акул… Это какая-то человеческая тварь. Это нечто разумное. Оно играло с ним. Он все время ощущал легкие прикосновения. Казалось, чьи-то руки пытаются потрогать или схватить его. Это вызвало панику. Краем сознания он предполагал, что сам мог все это внушить себе, что остывающие волны могли сыграть злую шутку с его рецепторами. Разыгравшееся воображение оказывало ему дурную услугу: он хорошо управлял своим телом, но не справлялся с черным, нахлынувшим вдруг потоком подсознания. Немалая вероятность того, что все померещившееся — правда, заставляла плыть изо всех сил в неизвестном направлении.