Брюс Кэмерон - Путь домой

Мои задние лапы прижимал к земле снег, и им было так тяжело, словно на меня навалился Лукас. Если бы здесь был он, если бы здесь был Лукас, он бы знал, что делать. Тяжело дыша, я попыталась освободиться. Я вспомнила, как он взял меня из рук Уэйна и перенес через забор. Вот что мне было сейчас нужно – чтобы мой человек обнял меня и освободил мои лапы. Я заскулила. Я не могла пошевелить заваленными тяжестью снега задними лапами и изо всех сил уперлась передними, чтобы вытащить их. Мои задние лапы чуть-чуть подались, и я смогла немного сдвинуть сначала одну, потом другую. Теперь я могла подтянуть их обе, и, предприняв последнюю попытку оставить меня в своем плену, снег отпустил меня, и я, чувствуя себя совершенно обессиленной, встряхнулась.

Хотя воздух только что был полон такого невообразимого шума, что он заглушал все, даже мысли, теперь вокруг царила странная тишина. Я огляделась по сторонам, пытаясь понять, что к чему.

Собака-самец. Он находился сверху от меня, скуля, и от него исходил неимоверный страх. Хотя мы с ним и не были стаей, инстинкт тянул меня прийти ему на помощь, и я, не колеблясь, бросилась к нему, чувствуя, что снег под моими лапами стал до странности твердым, как будто шум каким-то образом утоптал его.

Самец находился там, где кончались деревья, он остервенело раскапывал снег, и тот летел от его лап назад. Пес был огромен, крупнее меня, с густой темной шерстью. Когда я подошла к нему, он даже не взглянул на меня и ничем не дал понять, что он вообще меня видит. Его полное муки поскуливание было нетрудно истолковать. Ясное дело, случилось что-то очень плохое. Но что именно? Почему он так яростно атакует снег?

Не знаю почему, но мгновение спустя я уже раскапывала снег рядом с этим самцом с таким же неистовством, как и он. Произошло что-то плохое, и нам надо было рыть и рыть. Больше я ничего не знала.

Мы копали не очень долго, когда я почуяла запахи людей – тех двух мужчин, которые недавно были так сердиты.

– Там! Вон там! – крикнул один из них. – Видишь? Они копают!

Я продолжала копать, изо всех сил стараясь выскрести твердый плотный лед. Мое чутье теперь ясно говорило мне, что там, внизу, находится человек – тот самый мужчина, который оставил свой запах на большом самце. Мы копали, чтобы спасти его.

Целиком поглощенная своей миссией, я только мельком взглянула на двоих мужчин, когда они подошли к нам, скользя по снегу на своих длинных ботинках. Один был выше другого, и у него была более темная кожа. Они оба сбросили с ног свои длинные ботинки.

– Должно быть, это его собаки!

Они опустились на колени рядом с нами и тоже начали копать своими длинными руками в варежках, выбрасывая наружу большие горсти снега.

– Я вижу его рубашку! – Оба мужчины передвинулись ближе к тому месту, где копал самец, а тот немного подвинулся в мою сторону, но не перестал копать.

– Его рот забит снегом. О боже.

– Он жив?

Один из мужчин сорвал с руки варежку.

– Пульс еще есть!

– Но он не дышит!

Они быстро разгребли снег, закрывавший лицо погребенного мужчины. Я чувствовала их отчаянный страх. Вскоре они раскопали его плечи и руки. Они встали на ноги, схватили его за руки и потянули, отклонившись назад.

– О боже!

– Тяни сильней!

Двое мужчин опрокинулись на спины, почти полностью вытащив мужчину, который был погребен под снегом. Самец, скуля, облизал его лицо.

Мужчина повыше поднял к лицу телефон.

– Нет сигнала. Я побегу в хижину, вызову подмогу. Ты сможешь сделать ему искусственное дыхание рот в рот, Гэвин?

– Да! – Мужчина пониже начал целовать человека собаки-самца.

Второй мужчина снова надел на ноги свои длинные ботинки, схватил палки и, двигаясь рывками, быстро заскользил прочь.

– Я вернусь, как только смогу!

Мужчина, целовавший другого мужчину, выкопанного из-под снега, кивнул, но не перестал делать глубокие вдохи и прижимать губы к губам того, который лежал не шевелясь.

– У него все еще есть пульс!

Высокий мужчина в длинных ботинках, отталкиваясь палками, быстро двигался по снегу; я еще никогда не видела, чтобы кто-нибудь так по нему скользил.

Самец, похоже, заметил меня только сейчас, но он взглянул на меня только один раз. Его язык был высунут, тело дрожало, глаза были широко раскрыты. Он не поднял заднюю лапу, не понюхал меня под хвостом – он весь подался вперед и почти лег на своего человека, не переставая скулить.

Мужчина, продолжавший целовать мужчину, лежащего на снегу, сделал еще несколько глубоких вдохов, и мужчина, лежащий на снегу, застонал.