Брюс Кэмерон - Путь домой

Лившийся с неба свет померк, но улицы были освещены, к тому же я чувствовала себя комфортнее, когда находилась в тени. Чем позднее становилось, тем тише делался шум от машин. Собаки ушли со дворов в дома своих людей, и лай теперь слышался все реже и реже.

Я не спала, а продолжала упорно двигаться сквозь темноту. Снова встало солнце, и звуки опять стали громче, а я вновь почувствовала себя незащищенной, но теперь я уже была совсем близко от моего дома. Я узнала парк, в который ходила с Лукасом, а потом с Лукасом и Оливией. Я почти дома. И я бросилась бежать, не обращая больше внимания ни на что.

Свернув на нашу улицу, я замедлила бег, почувствовав неуверенность. Все вокруг так изменилось. Ряда грязных низких домов, стоявших на другой стороне улицы от нашего дома, включая тот, где находилось логово кошек, больше не было. На их месте стояли высокие здания, и из их окон до меня доносились запахи множества людей.

Наконец-то я здесь! Я сделала «Иди Домой», но не стала ложиться у стены под кустами, как учил меня Лукас. Вместо этого я поскреблась в дверь и залаяла. Лукас!

Дверь открыла какая-то женщина, и на меня хлынули запахи дома.

– Привет, милая, – приветствовала она меня.

Я завиляла хвостом, но я не чуяла запаха Лукаса. Не чуяла запаха Мамули. Некоторые запахи были все теми же, но я точно знала – Лукаса в доме нет. Дом больше не был полон запахов Лукаса и Мамули, вместо этого в нем витал запах этой женщины, которая стояла передо мной.

– Как тебя зовут? Почему на тебе нет ошейника? Ты что, потерялась?

Она явно была приятной женщиной, но мне нужно было отыскать моего человека. Когда я протиснулась в дом мимо нее, она сказала:

– Вот это да! – но, похоже, не рассердилась.

Я вошла в гостиную. Здесь был диван, но это был не тот диван, который я знала, и стол тоже был другим. Я пошла по коридору и увидела, что в комнате Лукаса больше нет кровати, вместо нее там стояла какая-то другая мебель. В комнате Мамули кровать стояла на том же самом месте, но это была не ее кровать.

– Что ты делаешь, моя милая? – спросила женщина, когда я вышла из спальни Мамули и вернулась к ней на кухню.

Она протянула ко мне руку, и я подошла к ней, виляя хвостом и надеясь на то, что сейчас все образуется. Люди умеют делать чудесные вещи, и я хотела, чтобы она все исправила, потому что эта ситуация превосходила понимание собаки.

Женщина дала мне воды и немного мясных лакомств. Я съела их с благодарностью, но мне было не по себе, потому что я поняла – она не сможет мне помочь.

Лукас куда-то исчез.

Меня сразу же охватило неодолимое желание уйти и вернуться обратно на тропу. Без Лукаса это было не настоящее «Иди Домой». Что бы здесь ни произошло, возвращение на тропу было единственным действием, которое сейчас пришло мне в голову.

Когда я подошла к входной двери и села, всем своим видом показывая, что хочу выйти, женщина подошла и посмотрела на меня.

– Ты уже уходишь? Но ты же только что пришла.

Я взглянула на нее, потом на дверь, ожидая, что она сейчас откроет ее. Она наклонилась и легко взяла меня за нижнюю челюсть.

– У меня такое чувство, что ты пришла сюда за чем-то очень важным, но я не имею к этому отношения, верно?

Я услышала в ее голосе доброту и завиляла хвостом.

– Что бы ни было у тебя на уме, – прошептала она, – я надеюсь, что ты найдешь то, что ищешь.

Она открыла дверь, и я трусцой выбежала наружу.

– До свидания, девочка! – крикнула она мне вслед, но я не обернулась.

Я подумала, что знаю, куда мне надо пойти.

Я явственно почуяла ее наслоившийся на землю запах, когда подошла к ее логову под террасой дома на холме, куда я приходила к ней когда-то давным-давно: значит, Мама-Кошка все еще жива. Протиснув нос в пространство под террасой, я поняла, что она сейчас там, и я вытащила голову обратно и завиляла хвостом.

В следующее мгновение она вышла, мурлыча, и потерлась об меня. Она была такая крошечная! Я не понимала, как она стала такой маленькой.

Я была так рада видеть мою маму. Я сразу же вспомнила то время, когда мы с ней и моими братиками и сестричками – котятами жили в логове и она заботилась о нас. Теперь, когда я потеряла Лукаса, прикосновение ее головы к моей шерсти успокаивало меня. Когда-то она была моей первой семьей, а сейчас стала той единственной семьей, которую я могла отыскать.

Мама-Кошка двигалась теперь немного скованно, и на некоторых маленьких участках ее шкуры не было шерсти. Я обнюхала ее всю, и от ее дыхания пахло только кормом для кошек, а запахов птиц или мышей не было совсем. И, судя по ее запаху, она в последнее время не подходила к Лукасу. Так что моим надеждам на то, что она приведет меня к моему человеку, не суждено было сбыться.