Евгений Чижов - Собиратель рая

Колин уже был дома, и Карандаш рассказал ему, что Лера отправилась провожать их перебравшего друга, он живет недалеко от ресторана, где они сидели, так что скоро она наверняка подойдет. Через час, максимум полтора.

Но прошло полтора, два, два с половиной часа, а Лера не вернулась. Через три часа она позвонила, трубку снял Карандаш. Она сказала, что говорит из больницы.

— Что случилось? Что-то с Королем?

— Да…

— Что с ним? Жив?

— Жив, жив. Приеду, расскажу. Все бумаги мы здесь уже оформили, скоро я буду. Успокой там моего, чтобы не нервничал.

Карандаш решил, что Лера отпустила Короля или он вырвался от нее сам, упал и разбился, но всё оказалось хуже. Уже подходя к дому, они столкнулись с большой компанией уличной шпаны.

— Человек восемь их, наверное, было, а может, и больше, — рассказала Лера, когда вернулась, — в основном мелкие все такие, я думала, совсем дети, а пригляделась, смотрю, лица-то взрослые, в морщинах, просто низкорослые все, коротышки, только двое были повыше, но и те мне едва до плеча доставали. Я на них сперва и внимания не обратила, много их таких в Квинсе по улицам шастает, но Король с кем-то из них столкнулся. Тот его отпихнул, а Король и так на ногах еле стоял, ну и покатился с обочины. Я к нему, присела рядом, чтоб помочь встать, и тут чувствую, кто-то меня по голове сзади гладит. Оборачиваюсь, смотрю, а это самый толстый из коротышек, с лица — просто Кинг-Конг, только лысый. Погладил и давай за руку меня тянуть, мол, идем с нами. Я вскочила и пощечину ему со всего маху! Не стоило этого, наверное, делать, но я уже тоже на взводе была, меня уже Король достал тем, что вырывался всю дорогу, а тут еще эти… Смотрю, обступили меня со всех сторон, переглядываются и говорят между собой — не то по-испански, не то еще на каком, ни слова не понятно. А место такое, что света почти нет, ближний фонарь еле виден, так что я их даже разглядеть толком не могу, не пойму, кто это: не то латиносы, не то азиаты, не то и те и другие. А те, что повыше, вообще на метисов похожи. И прохожих ни души, кричать “помогите” некому. Вот, думаю, попали. Я же знаю, что этих мелких людей лучше не сердить, маленькие, они злобные, мне рассказывали, что и прирезать могут, им это запросто. Уже двое меня за руки хватают и за собой тащат. Ну всё, думаю, конец. Тут Король поднимается, рвет на себе свой кожан и не своим голосом орет: “Кто на Северный флот?!” Не знаю, кем он себя вообразил, я от него про Северный флот никогда в жизни не слышала. А он проорал — и в самую гущу этих людишек, давай кулаками махать. Они его обступили, я только слышу: бац, бац, бац, бац! — и он вылетает, весь измордованный. Падает, встает и снова, уже срываясь на визг: “Кто на Северный флот?!!” И опять на них. Они его мутузят со всех сторон — он же драться-то толком не умеет, ты ж его знаешь. Да и если б умел, что он может один против такой кодлы? Выкидывают его обратно, на нем уже живого места нет, всё лицо в крови, но он этого будто не замечает, орет и орет: “Кто на Северный флот!” И снова на них рвется. Тут уж я его схватила, пытаюсь удержать, всё, говорю, хватит геройствовать, ты уже показал им, достаточно. Так он — нет, вырывается, хрипит, кровью плюется. Никогда я его таким не видела! Пока мы с ним возились, смотрю, коротышки уходить стали, видимо решили, что с таким связываться — себе дороже. А Король от меня вырвался — и за ними, продолжая на бегу про Северный флот кричать. Кто из них ему под конец ногой по голове заехал, я в темноте не разглядела, кажется, один из тех, что повыше, из метисов. После этого удара он больше не вставал, пока я не подошла, а коротышки все разбежались. Кое-как до дома добрались, Короля ноги уже совсем не держали, так что последние метров сто я его, как полевая сестра, почти на себе тащила. В лифте он начал по стенке сползать, а дома совсем отрубился. Когда врач приехал, он без сознания был, так что пришлось мне вместе с ним в больницу ехать, чтобы там всё оформить. Дядя-то его по-английски ни бум-бум. Завтра снова поеду, узнаю хоть, что с ним, сегодня мне врачи ничего определенного не сказали…

Лера попросила чего-нибудь выпить, Колин налил ей красного вина, она поднесла бокал к губам, но пить не стала. Поморщилась и поставила обратно на стол, отодвинув подальше.

— Не могу… Перед глазами стоит. Как его уделали — смотреть страшно. А ведь он меня защищал… Пока врача дома ждали, я кровь ему с лица стерла, а там не лицо — сплошной синяк…

На следующий день Карандаш отправился в больницу вместе с Лерой. Долго ждали в очень светлом и нечеловечески чистом приемном покое, наконец вышла женщина-врач и назвала с неверным ударением Лерину фамилию. Лера подошла к ней, переговорила, а когда вернулась к Карандашу, губы ее тряслись, распространяя дрожь по всему лицу, кроме испуганно застывших глаз.