Марина Москвина - «Это у кого такие черные ноги?»

Как-то однажды в застольной беседе спросил у меня прекрасный писатель Юрий Коваль:

— Вот ты, Маринка, человек блаженный, а есть на свете такое, что и тебя тревожит, есть у тебя какая-то большая невзгода?

— Есть, — я ответила.

— Какая? — он спрашивает.

— То, что народы у нас на планете недружно живут.

Он грустно засмеялся. А я, действительно, какой-то дворовой, домашней любовью люблю народы нашей Земли. Причем всех одинаково и совершенно неизбирательно. А моим личным, до боли родным друзьям умышленно не открываю этой страшной тайны. Евреям говорю я, что я — за евреев, грузинам — что за грузин, индусам — что за индусов, японцам я говорила в Японии — что хоть сейчас бы им отдала Курильские острова… Хотя русский народ любим мною особо, а все-таки не более, чем белорусский и друг степей калмык. Я и чеченцев люблю, что мне делать?

Индийские мудрецы заявляют: «Не существует иного мира, кроме этого. Само это тело — Будда. Сама эта Земля — лотосовый рай. И этот момент есть вся вечность».

Где-то в глубине души я с ними абсолютно согласна. Как можно думать иначе, если в детстве ты учился в интернате и твоим лучшим другом был Фред Отуко, чернейший африканец, его отец жил и работал в посольстве Кении.

Фред — человек таинственный. Он пил кока-колу. Бутылками кока-колы он каждый понедельник набивал прикроватную тумбочку. Никто понятия не имел, что это за напиток. Все думали, что пиво.

Наш брат — белый ученик — во время уроков чиркал перышком на промокашке рожи да записочки. Фред же Отуко по-солидному на любом уроке вынимал из парты альбом и в этом увесистом альбоме простым карандашом фирмы «Годест» рисовал голых женщин. Только не обычных, а вроде скульптур на постаменте.

Вообще он был славный парень, не жмот, угощал ребят жвачкой, всем всегда всякие штуки давал посмотреть и терпеливо растолковывал, что к чему и для чего предназначено.

А то было дело, приехали в интернат иностранцы из Америки, штат Колорадо. Перед их приездом, как водится, народ сняли с уроков, бросили на горячие точки — приводить интернат в божеский вид. И один странный иностранец, потрясенный санитарным состоянием интерната, в порыве великодушия вручил воспитаннику младших классов на память о себе привлекательный тюбик неизвестно с чем.

А этот любитель красивой жизни — благо с друзьями не поделился! — взял содержимое загадочного тюбика, выдавил на хлеб и съел.

Там оказался крем для чистки кожаных перчаток, вещь в интернате напрочь бесполезная. Чего только не выдавали нам на складе — штаны со штрипками, фланелевые куртки-«маоцзедуновки», ботинки черные, коричневые тапки со шнурками, байковые платья, пальто с цигейковым воротником — все выдавали от носков до шапок, а кожаными перчатками на складе и не пахло.

Воспитанник же, заглотивший тюбик, подверг свою жизнь смертельной опасности, но был спасен медсестрой тетей Ниной, которая не растерялась и оперативно устроила ему красивую жизнь в виде промывания желудка.

Фред никогда бы не подсунул того, что может повредить здоровью неосмотрительного школьника. Он и вещами не пижонил, носил все, что выдавали со склада. И так сидело на нем ладно само по себе неказистое пальто, так был к лицу черный воротник и черная цигейковая ушанка. Особенно когда он во всем этом усаживался в серебристый «мерседес», который привозил их с братом в интернат и увозил обратно в посольство.

Ежевечерне ночные воспитатели проверяли свежесть ног интернатских воспитанников. Невзирая на лица, откидывают одеяла:

— А это у кого такие черные ноги?

Фред Отуко:

— Я мыл! Клянусь мамой!

… Странно звучит сейчас название журнала «Дружба народов». Не то что лицемерно (как говорит моя мама: «Ну, против кого мы теперь будем дружить?»), а вроде даже цинично. Какая тут, к черту, дружба, когда кругом сплошная национальная рознь? Но тысячу раз правы мои любимые индусы:

Вы скажете: что ты все — про Индию да про Индию? Это я «в материале». Пишу сейчас повесть-странствие о своем путешествии по предгорьям Гималаев. И хочу, чтоб ее напечатали в этом журнале.

Хорошо, что у нас есть «Дружба народов». Звучит парадоксально, поэтому привлекает внимание. Хотя вид у журнала аскетический, никакого коммерческого духа, зато опубликуешься — и сразу резонанс. Вон какое приятное для журнала и для меня письмо мы получили из воинской части города Северодвинска Архангельской области после публикации моего романа.