Эмма Бёрстолл - Тремарнок

Поездка пришлась на будний день, поэтому пришлось ждать, пока на парковке перед уродливым бетонным зданием не освободится место. Куда ни брось взгляд, повсюду люди: головы из-за ветра опущены, в руках – сумки, дети, собачьи поводки, пакеты. Она даже подумала, что никогда не видела столько народа, а потом вспомнила, что здесь это обычная картина. Просто после стольких недель уединения от городской жизни отвыкаешь.

Лиз обналичила чек и забежала в аптеку – снова очередь! Ей не терпелось побыстрее вернуться в тишину и покой Тремарнока. Она раздумывала, не посидеть ли ей в кафе за чашечкой кофе, но толкаться за свободное место не хотелось, поэтому эту мысль Лиз отбросила.

Она вышла на улицу и с облегчением отправилась в центр города. Вот здание, где она работала. Интересно, на месте ли сейчас Ханна? Стучит ли она по клавиатуре и звонит ли по телефону, протертому не ею, Лиз, а другой уборщицей, возможно справлявшейся с этой работой ничуть не хуже? В конце концов, незаменимых людей не существует, и пустота, которую Лиз после себя оставила, уже, должно быть, окончательно или почти окончательно заполнена. Не нужно быть гением, чтобы начищать до блеска столы и складывать в посудомойку грязные чашки. То же самое наверняка касалось и работы в ресторане.

А вот и «Утренние новости». К своему ужасу, на тротуаре Лиз заметила огромный контейнер, доверху заполненный мусором. Какой-то рабочий, стоя на приставной лестнице, заколачивал окна деревянными досками, тяжелым молотком вгоняя в рамы гвозди.

Ее первой мыслью было, что случилось худшее и им пришлось закрыться. Это объяснило бы молчание подруги. «Бедная Айрис, – подумала она, – бедный Джим». Теперь Лиз ощутила вину за то, что хоть на секунду в них усомнилась. Неудивительно, что они пропали.

Она порылась в сумке в поисках мелочи, опустила в паркомат несколько монет и беспокойно побрела к двери. Внутри горел свет, но копны золотисто-каштановых волос Лиз не заметила. Ее вдруг осенило: ведь они могли уже уехать куда-нибудь. Только куда? Они жили на доходы от магазина и над магазином же – все они, даже бабушка и Спенсер. Что им теперь делать? Что с ними станет?

Лиз огляделась, всматриваясь в каждую мелочь. Прилавок опустел – ни кассы, ни Айрис, ни лотерейной машины, ни пачек сигарет, уложенных аккуратными рядами за кассой, чтобы до них можно было дотянуться, не вставая с места.

Мысленно она перенеслась в те времена, когда еще работала в «Дельфине» и каждую неделю заходила в магазин за лотерейным билетом. Встреча всегда проходила по одному и тому же сценарию: они с Айрис жаловались друг дружке на жизнь, затем Лиз смотрела на часы, а подруга передавала ей пачку сигарет и «счастливый билетик», открывала кассу, складывала туда полученные деньги и протягивала сдачу.

Дальше Лиз непременно записывала на обороте свое имя и адрес, прятала билет в сумочку и мчалась на работу, чтобы успеть к началу смены. Ритуал никогда не нарушался – за исключением того дня, когда она не смогла вернуться за билетом. Теперь казалось, что произошло это сто лет назад.

На полках почти ничего не осталось – только шоколадка, пакетик конфет да газета. Пыль, пеленой повисшая в воздухе, набилась в нос, и Лиз чихнула. Даже огромный холодильник в дальнем конце помещения стоял открытый. Его отодвинули от стены, и шнур мертвой змеей печально и безжизненно вытянулся на полу. Больше здесь не купишь ни диетической колы, ни сока. Да и вообще ничего не купишь.

Стоя к ней спиной, высокий светловолосый парень в белом комбинезоне перекладывал из обесточенного холодильника в черный мусорный мешок сыр, молоко и ветчину, которые никому не понадобились.

– Что случилось? – спросила она дрожащим голосом. Оказывается, пока ее не было, время не стояло на месте.

Парень резко обернулся, но, увидев Лиз, улыбнулся и ответил ей с сильным местным выговором:

– Магазин закрывается. Сказали ничего не оставлять. – В руках он держал пачку масла и, взглянув на срок годности, спросил: – Не хотите? Оно еще не испортилось. А то все равно выкидывать.

Лиз отрицательно покачала головой и сглотнула комок в горле.

– Владельцы еще здесь?

Он бросил масло в мусорный мешок, взял упаковку яиц и прокомментировал:

– Просрочены на два дня. – А потом добавил: – Наверху вроде кто-то есть. Ваши друзья?

Лиз кивнула:

– Мы не виделись какое-то время. Дочка заболела. Я не знала.

– А-а, – протянул он, – они сказали, в Лу перебираются. В виллу на берегу. Неплохо, да?