Эмма Бёрстолл - Тремарнок

– Очень уж он замороченный, – виновато сказала Рози, перехватив мамин взгляд.

– Знаю, – ответила Лиз и поправила дочери галстук, – но ты отлично справилась, зря я к тебе цепляюсь.

Рози наградила ее смешной щербатой улыбкой и с надеждой спросила:

– А мне обязательно завтракать?

– Обязательно.

Лиз выдвинула белый пластмассовый стул, и девочка плюхнулась на сиденье, слегка ударившись затылком о спинку. Рози небрежно собрала волосы в узел, не заметив выбившейся пряди.

– Давай я тебе косички заплету.

Скоро они, взявшись за руки, шагали вниз по темной узенькой улице, ежась от утреннего холода. В апреле бывает уже по-настоящему тепло, но не в такую рань.

Рози старалась поспевать за мамой, но давалось ей это с трудом.

– Не хочу на физкультуру идти, – тихо проговорила она.

– Знаю.

– Вот бы Кайл не пришел, мне тогда проще было бы.

– Будем надеяться, что он заболеет, – попыталась отшутиться Лиз.

– Мам, ты чего! – голосом школьной учительницы одернула ее Рози. – Разве можно так говорить?

Лиз улыбнулась.

– Ну ладно, пусть лишь слегка простудится и останется дома. Так можно?

– Ладно, – рассмеялась Рози, – пусть насморком заболеет.

Дом Джин стоял у подножия холма Хамбл-Хилл, как раз там, где дорога сворачивала вправо, к гавани. У каждого дома здесь было свое имя, прямо как у людей, – «Медный», «Ракушечный», «Хатка», «Долли».

«Диннарх» представлял собой одно из немногих современных зданий, и Лиз всегда казалось, будто он ломаным аккордом разбивает стройную гамму террасных домов.

Сложенный из желтоватого камня, рядом со своими белыми и кремовыми соседями он выглядел довольно неуместно, но сам по себе был безупречен: белоснежные тюлевые занавески на окнах, изящная изгородь и палисадник, пестревший крокусами и нарциссами, заботливо высаженными Томом, мужем Джин. Для Рози, бывавшей здесь с трехлетнего возраста, это место стало вторым домом. Лет с десяти она принялась упрямо повторять, что няня ей больше не нужна, что до школы она прекрасно доберется сама и лучше поспит подольше. Но Лиз радостно подметила, что даже несмотря на это, девочка вприпрыжку подбежала к двери дома и нажала кнопку. Звонок откликнулся мелодией песенки «Апельсины и лимоны». Девочке Джин и правда нравилась – как добрая тетушка или вторая мама.

На пороге появилась улыбчивая полная женщина с заспанными глазами, одетая в желто-синий стеганый халат в цветочек.

– Доброе утро, цыпленочек! Проходи!

Каждое утро – одни и те же слова. Это стало традицией, менять которую было нельзя.

Рози перепрыгнула через порог в объятия Джин, почти исчезнув в складках ее длинного, в пол, одеяния.

Лиз взглянула на часы. Тютелька в тютельку, как обычно.

– Заберу тебя в три двадцать, – сказала она, и Рози, отлепившись от Джин, встала на цыпочки и поцеловала мать в щеку.

– Я забыла тебе сказать. Вчера вечером дедушка звонил, – сказала Рози, и Лиз замерла.

– Дедушка? – Ей не удалось скрыть удивление.

– Они едут отдыхать в Испанию – с Тоней.

Лиз невольно поморщилась.

– Отправляются на корабле из Плимута. Он сказал, что хочет перед отъездом заехать повидаться.

Брови Лиз поползли кверху.

– Отлично.

– Ну же, юная леди, заходи, – позвала девочку Джин, – а то простудишься насмерть.

Лиз развернулась и еще раз пробормотала слова прощания, а Рози крикнула ей в ответ:

– Пока!

«Отдыхать едут, – думала Лиз, быстро шагая обратно на холм, к машине, – как мило. Глядишь, если повезет, и открытку пришлют».

Лиз нравилось в Тремарноке. Само название звучало по-корнуолльски гостеприимно, и когда Лиз семь лет назад переехала сюда вместе с Рози, то почувствовала, что здесь ей рады.

Должно быть, выглядели они обе жалко: раздолбанный «форд фокус», несколько чемоданов и пара пыльных цветков в горшках – вот и все пожитки. От взгляда местных едва ли укрылось, что ходит Рози как-то странно и руку держит неестественно, а Лиз – бледная и измученная. Бессонные ночи и внезапное расставание с Грегом совсем ее тогда вымотали.

Но стоило им переступить порог их крошечной квартирки, расположенной в цокольном этаже коттеджа «Голубка», как к ним заглянула познакомиться живущая сверху Эсме, а Пэт из соседнего домика принесла букет фрезий – «оживить обстановку».

Потом пришла очередь Барбары, вдо2вой владелицы паба «Поймай омара», одного из трех в деревне. Два других назывались «Виктори» и «Дыра в стене». Своим названием последний был обязан отверстию, проделанному когда-то контрабандистами, чтобы подглядывать за таможенниками.