Алена Судакова - На расстоянии любви

Она добежала до дома Трофима, перевела дух, толкнула калитку. Сердце билось где-то в горле, грозя выскочить наружу. Слов в голове не было, но она попросит прощения и без слов, жестами, знаками, поцелуями — как взрослая женщина. Пусть он не сомневается — она не ребенок!

За домом тетя Валя развешивала на натянутой между двух деревьев веревке стираное белье — рубашки и футболки Трофима. Соня провела рукой по одной из них, словно впитала в себя его приятный запах и тепло тела.

— Сонечка, проходи! — выглянула из-за белья тетя Валя. — Ты чего запыхалась? Бежала, что ли? Никак опять Калигула сорвался с привязи?

— Это не бык, я сорвалась, — буркнула Соня под нос.

Тетя Валя ее не слышала: она встряхивала белье и перекидывала через веревку, а потом закалывала прищепкой. Выходило это у нее ловко, со сноровкой. Не выдержав, Соня выхватила у нее белье и развесила сама.

— Теть Валь, Трофим дома?

— Дома был. На чердак он ушел: сказал, что настроения нет разговаривать. Я и не лезла. Чего в душу-то лезть? Захочет — сам расскажет. Только понимаю, не мое это дело. Видать, поссорились. Женитесь, а ведете себя, как дети малые! Не так надо делать. С любовью да лаской все большие и малые ссоры сами решатся.

Соня выслушала тетю Валю со смиренным видом.

— Можно мне к нему?

— Иди, конечно. Как же я могу не пустить будущую невестку?..

Соня быстро пошла в дом, пока не сгорела окончательно со стыда.

На чердак из сеней вела приставная лестница. Придерживая подол платья, Соня влезла по ней и толкнула крышку. Не получилось. Значит, Трофим поставил что-то сверху. Кричать и звать на помощь? Это почти унижение…

Она попыталась толкнуть крышку еще, та не шелохнулась. Переступив гордость, Соня стукнула кулачком:

— Трош… Трош, открой. Это я.

Трофим не отвечал, но Соня слышала его шаги. Видимо, он присел рядом с крышкой.

— Хочешь, чтобы я унижалась прямо здесь? Хорошо…

Сверху загремело: Трофим отодвигал груз. Крышка люка открылась, и появилось его недовольное лицо. Длинная челка упала на глаза, скрывая вспыхивающую в них злость.

— Зачем пришла? Мне твоего унижения не надо!

Стоять на лестнице, едва не соскальзывая с перекладины, было неудобно. А тут еще совесть накатила, запылали щеки и губы.

— Я извиниться пришла.

— Извинилась — уходи!

— Я еще не начинала! — возразила она возмущенно. — Можно войти?

— Нельзя! — Трофим присел и смотрел на нее сверху вниз: — Ты же все равно не собираешься выходить за меня замуж.

— Трош, я выйду… Я повзрослею, обещаю!

Соня ждала ответа, наматывая на палец кончики волос.

— Значит, хочешь за меня замуж?

— Хочу! — радостно кивнула она.

— А я не возьму!

Если бы крышка люка прихлопнула ее, эффект был бы куда слабее. Соня в первую секунду растерялась, потом принялась слезать с лестницы. Дрожали ноги, она боялась упасть. Только не сейчас! Слезы не сейчас, потом, подальше от всех. Она получила, что заслужила. Капризного ребенка наказали и лишили сладкого.

Когда ноги коснулись дощатого пола, Соня отдернула руку от лестницы. Трофим догнал ее у двери, схватил за плечи и развернул к себе:

— Сонь, ты чего, поверила? Да я же всего лишь пошутил.

Она подождала, пока перестанут дрожать губы, только потом ответила:

— Дурак!

Но этого показалось мало. Она резко согнула ногу в колене, целясь Трофиму в пах. Попала и сама испугалась, когда он ойкнул и согнулся пополам, прижимая руки к джинсам.

— Ну… Ты… Я сейчас…

— Троша, прости… Я не хотела!

Соня пятилась к двери.

— Хотела, по глазам вижу!..

Трофим понемногу приходил в себя. Когда он придет окончательно и сдерет с нее шкуру, Соня ждать не стала. Она выскочила из дома и стремглав пронеслась мимо тети Вали.

— Сонька, стой! Все равно поймаю!

Трофим, прихрамывая, сбежал со ступенек крыльца и направился следом.

— Оглашенные! Точно жениться вам пора! — крикнула им тетя Валя.

Раскинув руки, Соня кружилась на краю поля. На душе было светло и хорошо, как бывает редко. Болели от бега ноги, перед глазами плыли кусты, деревья и облака в небе. Потом небо и земля поменялись местами. Соня упала в колосья пшеницы и затихла.

Она слышала лишь свое дыхание, которое никак не восстанавливалось. Потом закрыла глаза и словно умерла, но только затем, чтобы оказаться в раю. Горячие губы осыпали поцелуями ее лицо, завладели губами, раскрывая их. Она поддалась с радостью, отдала всю себя на милость победителя. Хотя кто был проигравшим, а кто — победил?..