Сергей Самсонов - Держаться за землю

Джохар тащил их к левому крылу, к которому Артем давно забыл дорогу, как велели. Зашуркали ногами по битому стеклу и кирпичу, обшаривая лом и крошево лучами фонарей.

Джохар прикладом выбил штырь из наварных проушин, рванул окованную дверь:

— Эй вы там! Выходите! Быстрее! Быстрей, сказал, свиньи, быстрей! Считаю до трех и бросаю гранату! Всех по стенке размажу!

В леденистом подвальном нутре заскреблись, заворочались и полезли наверх отмороженные, давно уже безвозрастные люди — хватаясь за перила стариковски слабыми, как будто потрошеными ногтистыми руками, подымая на свет фонаря безобразно опухшие или, наоборот, испитые, иссохшие лица, белесые, точно проростки картофельного клубня, залежавшегося в погребе, дрожа не от страха, а лишь от натуги, обрываясь и падая от истощения сил. В черных ямах и щелочках глаз жила одна животная, смирившаяся боль и такая глухая тоска, что казалось, и страх умереть не заставит их двигаться.

— Пошли, пошли, пошли! — частил Джохар гортанным лязгающим голосом, срывавшимся от спешки и страха обрушения бетонных перекрытий. — Бегом, сказал, свиньи! Бегом! Кто упадет, вот тут останется лежать! И тряпки, тряпки белые берите! Все, что у вас белое, рвите!.. Артист, в пищеблок! Там белые халаты были!.. Не знаю, где! Роди!.. Быстрей, быстрей! В колонну! Быстрей! Руки, руки на плечи переднему!

Последняя команда показалась Порываю идиотски-бессмысленной, но еще через миг он подумал, что только так, лишь опираясь на переднего, и мог человек устоять или попросту не потеряться, не отбиться от стада-цепочки. И вот так, паровозиком, словно слепые, как большие, уже престарелые дети на безумном детсадовском утреннике, полуживой народ засеменил на сортировочную, и Артему пришлось делать самое дикое, неестественное и смешное, что только возможно. Хотелось метнуться к укрытию, скатиться в окопчик, прилипнуть к земле, но он был вынужден подлаживать свой шаг под это семенящее движение, придерживать сердце, все свое существо. Он ощутил себя привязанным к цепочке, стреноженным ее слепой, ползучей немощью и не сразу услышал, что и сам уж кричит, как Джохар:

— Быстрей, быстрее, суки! — из одного лишь страха и потребности поскорей очутиться в укрытии, за железной стеной вагонеток, за высокой бетонной плитой, и голос его, то и дело срываясь, звучит по-детски тонко и просительно.

Умеряя прыть сердца, он чувствовал себя нисколько не сильнее всех этих людей, ощущал свою малость, слепоту, беззащитность, может, даже острей, чем они, отупевшие от неподвижности плена, от побоев и голода, ощущал свою с ними мучительную нераздельность. Ему было жалко себя: во всех этих пленных увидел то страшное, во что уже начал превращаться он сам. Оружие в руках и броник на плечах были только бессмысленной, изнурительной ношей. Он старел на бегу с каждым новым далеким, осязаемым пятками вздрогом земли.

Припустив, затрусил наравне с грязно-розовым пуховиком, с черной гривой до плеч, с круглым задом в обтерханных темных рейтузах и только тут и вспомнил о той девушке, которую ребята поставили на круг, и он ничего не смог сделать, сломался… Но из того, что эта, в розовом, могла оказаться той девушкой, теперь уже не следовало ничего. Со всем человеческим, что он мог попытаться сделать для нее, Артем навсегда опоздал, и теперь они оба были лишь головами бегущего стада, и вся его тоска по ней, пропащей, вся вина перед ней давно уж значили не больше, чем на бойне. Он даже имени ее не знал. Белоснежкой прозвали скоты…

Промеж железных стен вагонов кучились, вытягивались в длинную колонну пацаны; стонали, пластались, хромали, скакали на одной ноге, повиснув на плечах собратьев, раненые; чумазые, как запеченная в золе картошка, руки баюкали родные автоматы, уложенные поперек груди; закопченные лица под касками были так же, казалось, бледны и отжаты усталостью, как и лица заложников.

— Гражданских вперед! — Богун тараном двигался меж рельсовых путей, заставляя бойцов расступаться и жаться к вагонам. — Де бiлi прапори у них?.. Седой, Седой, подтягивай своих! Пойдешь замыкающим. Не спеши, аккуратно, мы без вас не уйдем, переползайте аккуратно вдоль забора. Боксер! Шаман! Ко мне! Ставлю задачу. Скотiв цих розбирайте по першим трьом взводам. Iдем пiд прикриттям вагонiв. I лiворуч вiд насипу — повзводно, перебежками. Джохар, ты вперед со своими. Огонь по нам с флангов — залегание елочкой. Злiва буде яруга — тiкаем туди. Им зараз не до нас, их зараз з пiвночi Лихно почне довбати.