Прохор Озорнин - На Крыльях Надежды - Ранняя проза

Прошлое невозможно вернуть – и, значит, люди не могут возрождаться, это решительно невозможно, я просто отказываюсь в это поверить, господин судья – и, надеюсь, вы разделяете мои опасения по поводу подобных потенциальных внезапных изменений духовного сознания ведомых нами людей. Оно нам решительно ни к чему – как ни к чему этому миру и подобные безумцы.

Посмотрите, вы только взгляните, насколько фальшиво-проникновенно обвиняемый сейчас пытается смотреть мне в глаза… Б-р-р-р! У меня просто мурашки бегут по коже, господин судья. В этом взгляде что-то есть, что-то действительно страшное – как и в этом человеке. Мы не можем допустить, чтобы он повлиял на умы наших верноподданных, чтобы он извратил их и отвел с праведного пути патриотизма и подлинной веры – той самой православной веры, которую он попирает каждым своим словом, каждым своим намеком, каждым своим призывом к освобождению от духовных оков!

Как же можно считать себя верующим человеком – и при этом не соблюдать все каноны и ритуалы православной церкви? Как можно утверждать, что Бог никогда не жил в храмах? Как можно отрицать всю нравственную пользу фанатичного религиозного экстаза? Как можно не признавать столь демократически избранную власть, в конце концов? Террорист, это один из самых опасных террористов за всю историю нашего государства!

Все вы видели его работы, и наши психотерапевты недавно также вынесли свое профессиональное заключение: этот человек безумен! И это подтверждается ведущими медиками страны в их официальных заключениях, которые я готов предоставить вашему вниманию, господин судья, и вниманию господ присяжных заседателей. Поэтому я настоятельно прошу вас, господин судья, пресечь дальнейшую пагубную деятельность этого индивида и поместить его туда, где ему и подобает быть – заключить в психиатрическую лечебницу на многие годы вперед, вплоть до того самого дня, когда сам Спаситель – если он, конечно же, существует – во плоти своей и славе своей спустится в наш мир, дабы помочь нашим праведным душам выбраться из лона теней без всяких на то усилий с нашей стороны!

Господин судья, я закончил.

– Благодарю вас за столь долгую и трогательную – я бы даже сказал, сердечную – речь. Я и, полагаю, все собравшиеся в зале, включая близких родственников обвиняемого, предельно тронуты такой вашей смелостью и прямотой! Ну, а теперь, я думаю, стоит выслушать и сторону защиты, если у нее, конечно, имеется, что сказать собравшимся сегодня в этом зале. Сторона защиты, слово предоставляется вам.

– Благодарю вас, господин судья. Вы знаете, я очень люблю свою профессию, и не мне говорить вам, насколько необходимо всем нам порой относиться с человечностью и пониманием друг к другу, пытаясь помочь, но… Вы знаете, господин судья, я думаю, что это не тот случай. Я старался, я правда хотел бы быть гуманным и способным сказать что-либо значительное и важное в оправдание подсудимого, но… у меня не хватает слов, чтобы отныне сделать это. Я… не вижу достаточных причин для того, чтобы обвиняемого могли хоть как-то помиловать или оправдать. Я, как и сторона обвинения, считаю необходимым его изоляцию от общества – на как можно более длительный срок. Я сказал.

– Что ж… благодарю вас. Можете садиться. Имеет ли смысл спрашивать мнение обвиняемого, господин обвинитель?

– Я… не думаю, что мнение безумца может иметь хоть какой-то смысл для всех нас, господин судья.

– В таком случае суд удаляется для принятия решения.

* * *

«Всем встать! Спасибо. Прошу садиться. Основываясь на показаниях защиты, обвинителей, и приняв во внимание мнение присяжных заседателей, суд постановил: признать обвиняемого невменяемым и, как следствие, недееспособным, и принудительно заключить его в психиатрическую больницу сроком как минимум на один год с возможностью дальнейшего его продления по показаниям независимой медэкспертизы. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Прошу эскортировать обвиняемого к месту его дальнейшего пребывания немедленно. И да поможет ему Господь!»

* * *

Они хохотали и улюлюкали. Они плевали в лицо. Они откровенно ликовали.

– Ну что, Наполеон всея Руси, попался?

– В шестую палату его!

– Аффтар жжот! Палата ждет!

– Коль пойман – ты псих! Какой клевый стих!

Бригада скорой помощи надела на человека смирительную белую рубашку и тащила его через всю площадь к припаркованной рядом машине, завывающей всеми голосами преисподней. Арестант не сопротивлялся – в данный момент это было ни к чему.