Нэнси Горовиц-Клейнбаум - Общество мертвых поэтов

– «…Знакомясь со стихами в данном учебном пособии, используйте этот метод оценки. Как только вы преуспеете в данном способе анализа, то научитесь понимать поэзию и получать незабываемое удовольствие».

Нил остановился. Китинг тоже сделал паузу, словно выжидая, пока материал уляжется. И вдруг, схватившись за горло, издал ужасный рык:

– А-а-а-гр-р-х-х-х! Что это за мусор! Дрянь! Гнилье! Вырвите эту страницу. Ну же, целиком! На помойку ее, не жалейте!

Схватив мусорную корзину, он, патетически потрясая ею в воздухе, зашагал по рядам, останавливаясь около каждой парты в ожидании, когда ученики швырнут в нее вырванные листы. Животы у ребят сотрясались от хохота.

– Рвите старательно! – наставлял их учитель словесности. – Пусть даже следа не останется! Пропадите вы, Джей Эванс Притчард!

Нарастающий гогот привлек внимание шотландца в кабинете напротив. Выбежав из аудитории, мистер Макаллистер заглянул в окошко в двери класса и увидел, как внутри дети увлеченно рвут страницы из учебника. Взволнованно дернув за ручку, он ворвался в кабинет литературы.

– Что за безобразие?! – воскликнул он и запнулся, увидев Китинга, державшего в руках корзину. – Извините… Я не знал, что вы в классе.

Обескураженный и удрученный, он попятился назад и тихо прикрыл за собой дверь.

Китинг же важно прошествовал к доске, опустил на пол урну и заскочил в нее обеими ногами. Аудитория взорвалась. В глазах учителя плясали огоньки. Потопав ботинками, он выбрался и пинком отправил корзину в угол.

– Это битва, мальчики! – провозгласил он. – Настоящая война! Ее жертвами могут стать ваши души. Легионы самозваных академиков наступают, и личность ваша либо извергнется, как ветвь, и засохнет [6] Ин. 15:6. , либо восторжествует над ними!.. Но не бойтесь: в моем классе вы и так получите все то, чего от вас требует эта школа. Однако если я буду работать на совесть, вы научитесь гораздо большему! К примеру, вникать в слова, в язык… Пусть говорят все что угодно, но слова и идеи могут изменить мир! Минуту назад я произнес слово «легион»: кто скажет, сколько это? Ну же, Оверстрит, простофиля вы эдакий!

Все захихикали.

– Андерсон! Вы человек или амеба?

Взглянув на Тодда, одноклассники захохотали в голос. Он заметно напрягся и, не в силах разжать стиснутые зубы, лишь по-дурацки замотал головой.

Руку поднял Микс.

– Если я не ошибаюсь, от двух до десяти тысяч человек?

– Совершенно верно, Микс, это слово латинское. Но остерегайтесь путать легатов с делегатами, а то и сами окажетесь в легионе неучей!

Микс расплылся в улыбке. Довольно усмехнувшись, Китинг вновь направился к дверям.

– По глазам мистера Питтса я вижу – он считает, что литература не имеет ничего общего с бизнесом и медициной! – продолжил учитель. – Вы все думаете, что надо следовать советам мистера Притчарда, вникать в размер, рифму, а самим втихаря отдаваться удовлетворению совершенно иных амбиций.

– Кто, я?! – не веря, затряс головой Питтс.

Преподаватель стукнул рукой по стене. Хлопок его отозвался глухим гулом, словно удар в барабан. Подскочив на месте, ребята начали озираться.

– Что ж, – заговорщически прошептал Джон Китинг. – Полная чушь, скажу я вам! Мы читаем стихи, потому что принадлежим к роду человеческому, а род человеческий одержим страстями. Медицина, финансы и юриспруденция необходимы нам для поддержания жизни. Ну а поэзия, красота, романтика, любовь? Вот ради чего стоит жить!.. Цитата из Уитмена:

Ответ:

Он сделал паузу. Класс сидел, погруженный в молчание, и впитывал смысл произнесенных слов. Окинув взором учеников, преподаватель благоговейно повторил:

– В том, что великая пьеса продолжается, и ты, быть может, впишешь свою строку…

Постояв некоторое время в дверях, он медленно возвратился на кафедру. Все взгляды были прикованы к его вдохновенному лицу.

– Какую вы впишете строку? – настойчиво вопрошал Китинг, всматриваясь в юные лица, – и, выждав довольно, плавно перевел разговор в иное русло.

– Откроем хрестоматии на странице шестьдесят, джентльмены, и узнаем, что под романтикой понимал Вордсворт.