Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

— Хорошо, я все приготовлю утром. Надо так надо, тем более мы давно кочуем и охотимся в этих местах, — ответила Акулина.

— Белки твои оттаяли, давай быстренько обработаем и будем укладываться спать. Поздно уже, — сказала Акулина, доставая из нерпичьего футлярчика маленький узкий ножичек, которым всегда пользовалась при съемке шкурок.

Закончив с белками, Кэлками вышел во двор, чтобы оправиться перед сном. Ночь стояла тихая, но не очень морозная. Молодой серп луны еще не скрылся на западном небосклоне. На заиндевелых кронах деревьев серебрились холодные снежинки.

«Растет еще луна, скоро ночи станут совсем светлыми», — подумал Кэлками, прислушиваясь к треску мерзлых веток.

Недалеко, там где стоят трухлявые сухостоины, ехидно «засмеялась» сова, радуясь чему-то, возможно, чамыкчан (мышь) добыла. Недолюбливает Кэлками этих ночных скиталиц за их неприятное хихиканье.

«Ишь ты, да будь ты неладна! Неужто надо мной насмехаешься?», — ругнулся в душе Кэлками.

Итыкня (сова) голосит не к добру, так говорили старики. Набрав полную охапку дров, он осторожно протиснулся в палатку. Уставшая за день жена уже тихонько похрапывала. Он положил в печку толстых поленьев, чтобы подольше горели, и тоже улегся спать.

Перекочевка на новое место заняла всего полдня. Кэлками был удивлен обилием следов росомахи в узком бассейне Мурэду. И переправившись на правую сторону реки, он сделал остановку. По речке вниз и вверх, и по распадкам, идущим с гор, тянулись следы лосей. В двух лежанках валялись рога, сброшенные быками (некоторые отростки уже были обгрызены росомахами). Мелкий кустарник, растущий в пойме реки, был обломан и объеден этими парнокопытными животными. Попадались здесь и следы диких оленей.

Кэлками помог Акулине расчистить площадку под палатку и поставить брезентовое жилье. Тут же рядом повалил пару молодых лиственниц, чтобы густые ветки обломать и собрать на подстилку, тогда в палатке будет теплее и не будет холодить от земли.

— Ако, стели пока ветки и шкуры, а я костер разведу. На костре еду сварим, а печку недолго поставить, когда дров нарублю, — сказал он жене.

Натаскав с ручья сухих жердин, он порубил дрова и растопил печку.

— Ну давай, заходи и чайник прихвати сразу. Мясо уже готово, кушать будем. А дров успеешь еще нарубить, — позвала Акулина.

— Как у нас с мясом? А то мунгурки совсем полегчали… — спросил он у жены за едой.

— Мясо на исходе, если экономить, дня три еще протянем. Мы же еще и юкагиру дали, — ответила Акулина.

— Ну ничего, по Мурэду зверь есть. Только этого не хватало, чтобы мясо экономить. Пока не распугали, завтра же поеду на охоту. Кто знает, будет дальше зверь или нет. Добуду, кто попадется, эгдету (лося) или буюна ( дикого оленя). Запасемся мясом и белкой будем заниматься, время-то идет. Конечно, лось очень крупный, вьюки отяжелеют. Буюна бы, он поменьше сохатого, — говорит Кэлками.

— Тоже нашел проблему, ты сначала добудь. Все тяжелые кости снимем, срежем только мякоть. Оставим ребра, чего кости возить, мы же все равно кости на имрын ( костный жир) не дробим. — сказала Акулина.

— Ладно, чего сейчас обсуждать, завтра будет видно, — пробурчал Кэлками, выходя из палатки.

Надо было еще натаскать и наколоть дров, чтобы дня на два хватило. После еды и чая мелкий пот выступил на худощавом лице охотника. Кэлками провел по лицу камусной рукавицей и глянул на солнце. Холодное зимнее солнце еще висело над красными вершинами бесконечной гряды гор. Олени продолжали усердно раскапывать корм недалеко от палатки. Кэлками натаскал тонкого сухостоя, на котором было поменыце сучьев, такие дрова легче рубить. Вечерняя заря уже догорала, когда Кэлками закончил заготовку дров. Аккуратно сложив их штабелем, чтобы не завалило снегом, если испортится погода, глубоко вздохнул и сел на бревно.

«Теперь можно бы и отдохнуть», — подумал он и, достав из кармана трубку, закурил. Из палатки высунулся Утэ и, виляя хвостом, подошел к хозяину.

— Час, чидады! (Сейчас же отойди!), — сказал Кэлками.

Умный пес сразу понял, что хозяину сейчас не до него и побежал между деревьями. Покурив, Кэлкэми сходил к ближайшим деревьям и наломал сухих веток на растопку. Он часто пользуется такой растопкой, чтобы лишний раз петушки не строгать. Сухой хворост, что порох, вмиг вспыхивает.

— Ако, ты завтра достань заячью шкурку на потник, покрупнее выбери. Мой уже износился, а то учик спину натрет, — сказал он Акулине.