Паоло Соррентино - Не самое главное

Матрос и его жена несколько дней смеялись до слез, до колик, вспоминая скрягу Эльзину Мароне.

Филипп Донцелли, мужчина шестидесяти лет, пугающий и двуличный, словно арабский эмир, которого все в Монте-Карло боялись, потому что, будучи вторым человеком в государстве после князя Альберто, он выполнял обязанности и самые неприятные поручения правителя, через два дня после злополучной прогулки на яхте вызвал Эльзину Мароне к себе в кабинет.

Эльзина предстала перед ним, сияя от счастья, поскольку за два дня она вымыла Джеймса Марча целых шесть раз, и пропела радостно:

– Привет, Филипп, как дела?

Донцелли не ответил, потому что в это время писал сообщение по электронной почте, однако у него оставалось еще немного умственных сил – ровно столько, чтобы en passant [3] Между делом. сообщить Эльзине, что в силу возраста ей лучше отказаться от руководящей должности в Красном Кресте и уступить место племяннице банкира из Туниса, который только что переехал в Монако.

Разочарование Эльзины проявилось конкретным симптомом.

Она почувствовала острую боль в единственном малом коренном зубе, который остался у нее с юности.

Реликвия, которой она невероятно дорожила и с которой, ежедневно чистя зубы, обращалась нежно и трепетно, как с настоящей дивой.

Она узнала эту боль. Это был нарыв: в недавнем опросе общественного мнения нарыв занял ту же строчку, что и кластерная головная боль, уступив лишь почечным коликам и естественным родам.

Тем не менее она решила разыграть свою карту.

Эльзина встала, подошла к изумительному комоду восемнадцатого века и в четвертый раз в жизни совершила то самое покачивание бедрами. Чему способствовало предусмотрительно подобранное легкое платьице.

Однако на сей раз, обернувшись проверить, какое впечатление произвел ее спектакль, Эльзина обнаружила, что Филипп Донцелли как ни в чем не бывало сидит за компьютером и пишет письмо.

Обиженная и раздосадованная, она обрушилась на него:

– Будь жив Раньери, этого бы никогда не случилось!

Не отрываясь от монитора, Филипп Донцелли сказал:

– Эльзина, Раньери считал тебя дурочкой. Он не отправил тебя в отставку, потому что боялся, что ты расскажешь Грейс о вашей интрижке.

Американская топ-модель Ингрид, напившись, позвонила Джеймсу Марчу и сообщила, с трудом ворочая языком, что решила с ним порвать, потому что влюбилась в X2BLP.

Джеймс почти не расстроился, он только спросил:

– Ничего, я все понимаю, только сделай мне одолжение… Скажи, как ты его называешь? Неужели всякий раз, обращаясь к нему, нужно произнести X2BLP?

– Не издевайся. Я понимаю, что тебе обидно, Джеймс, но ты скоро придешь в себя. Хочешь – останемся друзьями, – сказала топ-модель.

Джеймса Марча всегда злит, когда ближние ложно истолковывают его намерения.

И он бросил презрительно:

– Слушай, я не издеваюсь, и мне не обидно. Мне правда интересно знать, как ты к нему обращаешься. Просто любопытно.

– Ты так говоришь, потому что не ожидал моего звонка и злишься. Но ведь ты знаешь, что не я одна виновата. У нас давно не ладилось, – выдавала она банальности, подобающие топ-модели.

Джеймс взорвался:

– Слушай, ты что, не понимаешь, что мне на тебя наплевать? Мне только интересно знать, как в обычной жизни обращаются к человеку, который называет себя X2BLP?

Ингрид решила поставить жирную точку:

– Ты просто дурак, Джеймс!

И, не попрощавшись, закончила разговор.

Джеймс, не заметив, что его больше не слушают, крикнул в пустоту:

– Мик, Фрэнки, Энтони? Как ты его называешь, черт возьми! Ну, давай, скажи!

В общем, ближе к вечеру, когда Эльзина, как обычно, принесла Джеймсу печенье и радостно готовилась к ритуальному омовению, она обнаружила человека, который сидит и смотрит в пустоту.

Она тоже тяжело переживала историческую отставку.

Кроме того, она несколько отупела из-за антибиотика, который еще не подействовал. Эльзина не только мучилась от боли, словно смертельно больная, но и постоянно закрывала ладошкой раздутую щеку – из эстетических соображений.

– Хочешь, начнем с купания? – предложила она.

– Прости, не сегодня, – грустно ответил пилот Формулы-1.

– А чего тебе хочется? – с материнской нежностью спросила Эльзина.

– Поправиться и опять сесть за руль.

– Я не могу тебя вылечить, зато мы можем прокатиться на машине по окрестным холмам. Выбирай: “роллс-ройс” или “бентли”? Я сама поведу. А я, знаешь ли, неплохо вожу.