Яхим Топол - Мастерская дьявола

В палатке я кладу ее на постель. Марушка… ты получила ровно столько, сколько хотела вколоть мне. Так что все по справедливости, нет? Ты спишь?

Она не дергается, ничего такого… Совсем как спящая царевна! Я разуваю ее, ослабляю ремень шинели и укрываю. Одеял и спальных мешков тут навалом.

Нашариваю в сумке таблетки, одну синенькую глотаю, а горсть сую в карман.

Еще у нее в сумке ножницы. Я отрежу у нее только маленькое колечко, она и не заметит. Марушка, я возьму у тебя на память немножко волос, ладно? В этом нет никакого злого умысла. Просто я не знаю, как с тобой попрощаться.

Я наматываю рыжие ниточки волос себе на палец.

И, глядя на них на фоне языков огня, который поглощает музей, я вижу красное небо.

Я сижу там просто так.

Рядом с ней.

Однако времени у меня, похоже, немного.

Куда мне идти?

Я роюсь в памяти, он там, в базе данных, этот адрес, да и конверт с ним у меня где-то есть — или нет, неважно.

С паном Марой я бы работать не стал, Марушка, ни за что. Но он обещал мне деньги. За игру. Может быть, для начала это было бы не так плохо, размечтался я.

Мечты, мечты…

Я подкладываю в печку дров. Побольше. Чтобы ей было тепло.

И тут я слышу!

Трактор. Хорошо, что он так шумит. За рулем сидит Красная шапка, а вообще их там несколько. Я проползаю под брезентом палатки и исчезаю в тумане.

Через березняк, кусты, редкий перелесок по корке почти замерзшего снега идти еще можно. В лес мне не хотелось. А потом, в чистом поле, на меня накатило. Посреди поля виднелось большое черное пятно — то ли болото, то ли рощица, а может, дом, где я смогу набраться сил. Может, там будут хотя бы камни или ямы в земле. Ров, кювет, где можно спрятаться и наблюдать за внешним миром, за тем, как течет в нем жизнь.

А то тут совсем негде укрыться, кроме как в лесу.

Я вышел на равнину, сердце во мне затрепыхалось, как маленький зверек, я весь покрылся испариной — до того мне и невдомек было, что поле может быть таким огромным.

Но потом я привык. Я смотрел вниз, прямо перед собой, не отрывая глаз от земли, и шел. Черный островок в сумраке был моей надеждой.

В душе я уже не раз говорил Алексу спасибо за шмотки. Иду теперь в них по этой равнине, как в защитном коконе. Флешка во мне закуклилась.

Алекс, и зачем было грозиться, что ты меня выпотрошишь? «Если кто-то скажет, что хочет убить тебя, — верь!» — так учил нас Лебо. Куда я иду? Тех, кого я знал, уже нет. И я сам не понимаю, куда иду. Не знаю, встречу ли там кого живого. К кому бы я питал какие-то чувства. Я вглядываюсь в студеную землю под ногами, и каждый шаг дается мне с таким трудом, что я даже не могу думать о Марушке.

Первый крест я увидел уже сквозь снежную пелену. Пошел снег. Ветер чуть не валит меня с ног. Но я радуюсь, хотя и остерегаюсь еще больше. Людей. Ничего, как-нибудь я отсюда выкарабкаюсь. Студеная земля меня наверняка выпустит. Не поглотит, не всосет.

Следующие кресты стоят цепью. Я прохожу между ними, поднимаю глаза: все в порядке, голова не кружится.

Черное пятно — это невысокий холм, поросший деревьями и кустарником. Чтобы подойти к его подножию, мне приходится протискиваться между крестами. Маленькие, большие, есть даже массивный двухметровый крест с перекладинами из бревен, а рядом — крошечный крестик из еловых веток. На нем полощется выцветшая розовая лента. Возле крестов — плюшевые игрушки: медведь, обезьянка, еще какие-то звери. Все заляпанные, потрепанные ветром и дождями. Основания крестов у земли укреплены камнями. Маленьких крестов с игрушками — больше.

Кажется, в этот момент я застонал. Громко, что было неосторожно с моей стороны. Я понял, что это очередное кладбище. Но мне нужно идти дальше. Обратно на равнину ни за что не вернусь.

Я отгибаю ветки деревьев — среди них тоже кресты. И камни, некоторые с надписями. Кириллицей и знакомыми мне буквами. Имена. Еврейский камень с вырезанной на нем звездой, подобные я и у нас видел.

Медленным шагом проходя между крестами, я поднимаюсь вверх. Имена вырезаны и на деревьях. Некоторые шрамы на них уже заросли, другие все еще белеют на коре. Но нигде не видно ни человечьих, ни собачьих следов, ни даже тропинки, вытоптанной козьими копытцами, — ничего такого.

Ветер. Даже если бы я решил вернуться с усеянного крестами холма обратно в поле, меня сдуло бы ветром, который гонит сюда с равнины мелкие колючие градинки. Я пробираюсь между большими и маленькими крестами, что растут тут гуще деревьев, на самую вершину.