Чарльз Мартин - Где живет моя любовь [litres]

Фрэнк Палмер сказал, что у Мэгги была внематочная беременность. Насколько я знал, это случается довольно редко – один раз на пятьдесят тысяч. Как объяснял мне Фрэнк, только одна из оплодотворенных яйцеклеток благополучно достигла матки и там прикрепилась. Вторая же – по причинам, которые мы никогда не узнаем, – застряла в фаллопиевой трубе. Растущий зародыш в конце концов разорвал трубу и погиб, убив развивавшийся нормально эмбрион и отравив продуктами разложения кровь Мэгги (именно из-за этого у нее поднималась температура). Чтобы спасти мою жену, Фрэнку пришлось удалить ей один яичник и вырезать фаллопиеву трубу вместе с мертвым зародышем. Иначе он поступить не мог; как сказал Фрэнк, еще два часа – и Мэгги умерла бы от септического шока.

Блу принес мне утреннюю газету. Я раскрыл ее перед собой на столе и только тогда понял, что мы пропустили Четвертое июля [24] Четвертое июля (День независимости) – основной государственный праздник США, отмечаемый 4 июля в честь принятия Декларации независимости. Один из самых популярных и любимых в стране праздников; в этот день устраиваются фейерверки, пикники и проч. . Лично я о празднике даже не вспомнил, что было даже к лучшему: нам с Мэгги было не до фейерверков.

Пока Мэгги спала – она по-прежнему вставала довольно поздно, – мы с Блу отправились к реке и пошли вдоль берега на север. Пес не отходил от меня и часто оглядывался через плечо. Зайдя под дубы, мы наткнулись на заросли голубых ирисов, которые выросли здесь из луковиц, посаженных Мэгги три года назад. Несмотря на сравнительно ранний час, температура перевалила за девяносто [25] 90°F равно 32,2°C. , а влажность была такой, что я всерьез подумывал о дожде.

Не спеша мы брели все вперед и вперед и наконец добрались до излучины, образовывавшей что-то вроде естественной бухты. Здесь мы с Эймосом держали наш плот. В последний раз я приходил сюда довольно давно, и сейчас открывшаяся мне картина была отнюдь не радостной. Стоящий у са́мого берега плот был сплошь усыпан упавшими ветками и листьями, так что не знай я точно, где он привязан, я бы, пожалуй его не нашел.

Спустившись к воде, я как мог очистил плот, сбросив в воду мусор, и улегся прямо на настил. Блу растянулся рядом со мной, и мы стали смотреть, как оранжевый шар солнца, разбухая, поднимается над верхушками деревьев. Под нами беззвучно текла речная вода, и плот чуть покачивался, вторя вековечному ритму маленьких волн. От плота веяло прохладой, и я, разувшись, погрузил ноги в воду. Стоило мне пошевелиться, как Блу вскочил, шумно напился, а потом, видимо, решив последовать моему примеру, прыгнул в воду и бултыхался там до тех пор, пока не остыл. Тогда он снова подплыл к плоту, и я поднял его на настил. Блу немедленно принялся отряхиваться, обдавая меня брызгами, но на жаре это было даже приятно. Наконец мы снова улеглись и лежали неподвижно почти до полудня, когда я услышал на берегу шаги.

Это был Эймос. Он ступил на настил, и плот качнулся под его тяжестью. Эймос был в футболке и обрезанных джинсах, и я подумал, что он наконец-то взял выходной, которого давно заслуживал. Сняв с плеча мягкую сумку-охладитель, мой приятель расстегнул молнию и сказал:

– У меня тут сандвичи с арахисовым маслом и джемом, рутбир [26] Рутбир – газированный напиток из коры дерева сассафрас. Производится двух видов: алкогольное и безалкогольное. и «Орео». Тебе что?

– Сандвич.

Он кивнул и сунул бутерброд в мою протянутую руку. Я снял пластиковую обертку, откусил и стал жевать, не чувствуя вкуса.

Эймос с интересом взглянул на меня.

– Что-то ты отощал.

Он был прав. Уже два дня у меня ни крошки во рту не было, поэтому я только кивнул и стал пристально смотреть на воду, как иногда люди смотрят в огонь костра.

Эймос вскрыл бутылку рутбира и протянул мне.

– Спасибо.

Мы еще долго сидели на плоту, наслаждаясь солнцем и тишиной и скармливая Блу хлебные корки. В конце концов Эймос снял футболку.

– Надо немного позагорать. В последние несколько дней пришлось безвылазно сидеть в офисе и заниматься писаниной. – Он вытащил из-за пояса свой пистолет в кобуре и положил на доски плота. Доев очередной сандвич, Эймос лег на спину и надвинул на глаза козырек бейсболки.

Следующий час мы провели в молчании.

Эймос заговорил снова, только когда цикады и древесные лягушки уже завели свою монотонную песнь.

– Мы возим Аманду на работу и с работы. Она никуда не выходит без сопровождения. А в доме напротив дежурят по ночам несколько моих парней.