Александра Ронис - Тот, для кого живу [СИ]

Ксения не сразу приняла подарок, а приняв, спрятала подальше – туда же, к кольцам, и забыла про них благополучно, пока Юлька однажды не спросила про украшения. Чтобы не обижать Вороновых, Ксюша и серьги надела, и цепочку. И в них же и в больницу угодила, когда, придя на обычный осмотр, из-за плохих анализов неожиданно оказалась в стационаре, причем прямо с приема. Непонятно, что там опасного разглядела наблюдающая ее врач помимо главной «особенности» – тазового предлежания плода, о чем Ксения знала давно и читала по этому поводу много. Если честно, даже рада была, когда ей назначили «плановое кесарево». Боли девушка боялась жутко. Лучше уж она заснет, проснется, и все, уже отмучилась! Да еще и покоробили слова заведующей – красивой, но при этом строгой, неулыбчивой женщины:

– В принципе, ты и сама могла бы родить…

– А если он там застрянет?! – на память пришли интернетовские «страшилки».

– Не переживай, беременной ты не останешься, – взмахнув холеной рукой, холодно «успокоила» она Ксению. – Даже если ребенок застрянет, мы его по частям вытащим.

– Я не хочу по частям, – опешила девушка от столь жесткой прямоты. Это у врачей роддома юмор такой? Или она ее специально пугает? Так, она и так согласна под нож лечь, несмотря на все возможные после полостной операции осложнения, только чтобы ребенок родился с наименьшим риском. Недрогнувшей рукой написала расписку, какую потребовали, ступила за порог стерильной, пугающей одним своим названием операционной.

Наконец-то все позади! Интересно, они уже знают? Саша с Юлей?

– Так, девонька, давай-ка мы с тобой встанем, – Татьяна с шумом вошла в палату. Приятной полноты, всегда веселая, она словно заражала всех вокруг активностью. – Лежать вредно, спайки появятся.

Быстро сложив украшения обратно в пакетик, Ксения медленно, с огромным трудом, не без помощи Татьяны смогла сползти с кровати. На секундное прежде дело ушло несколько минут. От напряжения живот разболелся еще больше, зато она почувствовала себя человеком, а не бесформенной амебой, растекшейся по постели.

– Сейчас Дениску твоего принесут, – медсестра помогла пройти круг по палате, проводила в туалет.

– Кого?! – Ксюша недоуменно подняла на нее глаза.

– Дениса… Сына… Ты же сказала, Денисом назовешь, – ни капли не удивляясь, засмеялась Татьяна. Под наркозом женщины, бывает, всю подноготную про себя рассказывают, а потом не помнят ничего. За ее годы работы в реанимации да в послеоперационных палатах она и не такого наслушалась.

– Денис, – протянула тихо молодая мамочка, с улыбкой на лице прислушиваясь к звучанию имени. – Денис, – с этим же именем на устах, превозмогая боль, улеглась обратно в кровать. – Денис.

Сквозь прозрачные до половины двери в палату Ксения увидела, как в конце коридора появилась девушка в форменной сестринской одежде, с маской на лице, с белоснежным свертком в руках. Невольно подавшись всем телом вперед, Ксюша затаила дыхание. Это к ней идут?

Медсестра, подойдя к посту, спросила что-то у Татьяны, и та указала головой в сторону Ксюшиной палаты. Через минуту теплый, живой кулечек лег к Ксении в руки, и время для нее остановилось.

Это ее сын?! Настоящий?! Живой, маленький человечек?! Какой же он…

Мысли спутались. Все вокруг исчезло. Осталось только нежное тепло, греющее ладони сквозь пеленку, приятное чувство тяжести в руках и крошечное личико в светлом чепчике. Господи, ну как?! Как можно быть таким маленьким, таким беззащитным, таким… таким…

Губки ребенка скривились, щечки порозовели, и тонкий, жалобный писк царапнул по сердцу. Ксения испуганно подняла глаза на стоящую у кровати девушку, спросила в панике:

– А почему он плачет?!

– Ребенок должен плакать, – уверенным тоном успокоила ее медсестра. – Покормить ребеночка не хочешь?

– А… чем? Нечем же, – растерялась Ксюша. У нее и молока-то еще нет.

– Главное, к груди приложить, – девушка склонилась над ними, помогла разобраться с бретельками, показала, как правильно держать головку. Понаблюдав недолго за неловкими попытками мамочки заставить ребенка взять грудь, утешила занервничавшую Ксению: – У него рефлекса сосательного пока нет. Не переживай, все обязательно получится, – забрав ребенка из рук, пообещала: – В «детском» его докормят. Попозже еще раз принесут.

Ксюша вновь осталась одна. Бессчетное множество раз вызывала в памяти ощущения, когда ребенок был в руках. Тепло его крошечного тельца, дыхание маленького ротика, округлость и нежность миниатюрной щечки, все это казалось сном. Не верилось, что этот маленький человечек – частичка нее самой. Ее половинка. Ее произведение. И как только могла она всерьез задумываться о том, чтобы оставить его?! Не иначе как помутнение на нее нашло. По-другому не скажешь.