Памела Трэверс - Всё о Мэри Поппинс

— Они зовут меня! Тук-тук-тук! Керия сказала, что я узнаю, когда это случится. Они зовут меня домой. Что же мне делать? — Из глаз его струились слезы. — Эта леди — с розой на шляпе — она поймет!

— Мэри Поппинс! — закричал Майкл. — Мэри Поппинс, где вы?

— Я не в Тимбакту и пока что не оглохла. А ты, Майкл, не гиена и будь добр вести себя потише. Аннабел спит.

Шляпа с подрагивающей на ней розой приблизилась к забору.

— Скажи мне, в чем дело, Люти, — Мэри Поппинс склонилась над всхлипывающим ребенком.

— Я чувствую стук внутри, здесь, — Люти приложил руку к сердцу. — Я думаю, они подают мне знак.

— Значит, тебе пора возвращаться домой. Пролезай в дыру и иди за мной.

— Но Миссэндра — ее овсянка, лекарства — и я столько еще всего должен выучить! — с волнением проговорил Люти.

— О мисс Эндрю позаботятся! — твердо сказала Мэри Поппинс. — Пошли! И вы тоже — у нас не так много времени.

Джейн и Майкл помогли растерянному Люти пролезть в дыру.

А Мэри Поппинс решительно взяла его руку и поместила ее на ручку коляски, рядом со своей собственной, и небольшая процессия двинулась по проходу между влажными простынями.

В молчании они торопливо прошли туманный сад, переулок, где гроздьями свисали спелые вишни, и углубились в парк, в котором неясно рисовались силуэты деревьев, кустов и качелей.

Парковый Сторож кинулся к ним, как соскучившийся пес.

— Соблюдайте правила! Бросайте мусор в урны! Это написано на твоем листке, — добавил он, обращаясь к Люти.

— Соблюдайте их сами, — отрезала Мэри Поппинс. — Вон валяется конфетная обертка — ей место в урне.

Парковый Сторож повернулся и угрюмо побрел подбирать бумажку.

— Что она о себе воображает? — тихонько пробормотал он. Но его никто не услышал.

Мэри Поппинс стремительно проследовала дальше, остановившись только на секунду, чтобы полюбоваться своим туманным отражением в озере — сегодня на ней был широкий вязаный шарф с узором из роз — точно таких же, как на шляпке.

— Куда мы идем, Мэри Поппинс?

— Куда, вообще, можно идти в такой туман? — думала Джейн.

— Вперед и вверх! — отозвалась Мэри Поппинс.

И детям в самом деле показалось, что она идет вверх, ставя ногу на облако, как на ступеньку, и наклоняя коляску, словно собираясь везти ее в гору.

И вдруг оказалось, что все они куда-то взбираются, оставляя парк далеко позади, а облачная дымка под ногой — твердая, как снежный сугроб.

Люти прижался к Мэри Поппинс, будто она осталась его единственной опорой в мире, и вместе они толкали коляску вверх. Джейн и Майкл с трудом поспевали следом.

— Соблюдайте правила! — отчаянно кричал снизу Парковый Сторож. — Нельзя взбираться на облака! Это противозаконно! Я пожалуюсь Премьер-Министру!

— Ну-ну! — бросила через плечо Мэри Поппинс, уводя детей все выше и выше. И чем дальше они шли, тем тверже становилась дымка и тем яснее небо вокруг.

Она была заставлена всякой всячиной: зонтики, сумочки, книги, игрушки, чемоданы, посылки, крикетные биты, шляпы, плащи, шлепанцы, перчатки — уйма разных вещей, какие люди обыкновенно забывают в автобусах, поездах или на скамейках в парке.

А среди всего этого хлама возле маленькой железной печки стояло потертое кресло, и в нем сидел лысый человечек с дымящейся чашкой в руках.

«Жил человечек на Луне, на Луне, на Луне», — тихонько пропел Майк, но Джейн предостерегающе ткнула его локтем в бок.

— Дядя! Остановись! Не смей этого делать! — голос Мэри Поппинс прозвучал так резко, что чашка со звоном упала на блюдце.

— Что такое? Кто? Где? — человечек испуганно поднял голову. — А, Мэри, это ты! Ты меня напугала. Я как раз собирался глотнуть какао.

— Именно! И ты прекрасно знаешь, что какао действует на тебя усыпляюще!

Она шагнула вперед и решительно взяла у него из рук чашку.

— Это несправедливо! — забубнил человечек. — Каждый может побаловать себя чашечкой какао! И только несчастный Человек-на-Луне должен бодрствовать всю ночь, не смыкая глаз! А некоторым следовало бы быть поаккуратнее и не разбрасывать банки с какао — да! — и чашки, из которых его можно пить!

— Это наша чашка! — воскликнул Майкл. — Миссис Брилл еще сказала, что она, видно, кому-то нужнее…