Борис Лурье - Дом Аниты

Женский наряд Альдо разодран в клочья. Фриц и Ганс вдвоем вонзаются в него и злобно поедают — каждый со своего конца. Альдо беспомощно вопит:

— Bello, oh quella'bellezza! {113} 113 Прекрасно, о, как замечательно! (um.)

Тана Луиза снимает один сапог с гвоздями и этим смертоносным орудием приходует всю нечестивую троицу. Вскоре клубок человечины насквозь пропитывается кровью, и на униформе проступают пятна.

Бет Симпсон, полностью утратив приличия, но двигаясь с безукоризненным самообладанием атлета, отчаянно трахается с бейсбольной битой.

Слуги лакают все подряд, словно умирают от жажды и готовы выпить любую склизкую, разлитую, размазанную по полу или стекающую по человеческим конечностям жидкость. Они постоянно толкают коляску Объекта Джуди, и та катается туда-сюда.

Анита аккуратно меня переворачивает. В белом шелковом халате и блестящих красных сапогах, сверкающих в полумраке, она взбирается на пластиковый стол.

Моя рана бешено пульсирует, и я извиваюсь, не зная, чего ждать от этого шелкового привидения. Рефлексы меня не подводят. Когда она величаво опускается на меня, мой член пульсирует и жестко выпрямляется.

Анита приподнимает свой непорочный халатик, выставляя напоказ наготу, сглатывает — как будто смущена — и застывает прямо надо мной. Она смотрит на меня в упор и пальцами быстро раздвигает вход в вагину. Мучаясь от боли, я приподнимаю голову и упиваюсь этим видением святости и красоты.

Я уверен, ни одному слуге не доводилось прежде заглянуть в животворящую, предвечную пропасть собственной Госпожи. Анита спокойно улыбается, открывает вход к своему сокровищу, гладит его и теребит самую чувствительную точку. Госпожа вздыхает и улыбается, захваченная порывом чувств. Ее открытый, милостивый взор устремлен прямо в мои распахнутые горящие зрачки.

Она нежно говорит мне:

— Я люблю тебя, Бобби. Люблю тебя!

Напор ее ласкающих пальцев становится нестерпимым, и она повторяет те же слова — все еще тихо, но уже не так спокойно, а отрывисто, проглатывая целые слоги:

— …люблю… Бобби… кровь-сперма… слуга. Я — ТВОЯ СЛУГА… ТВОЯ РАБЫНЯ. Я люблю тебя, Бобби.

Анита кричит, как тяжелораненый зверь, и с облегчением извергает слова, извивается всем телом, абсолютно сорвавшись с цепи.

Она разрывает на мне служебную пижаму, тянет за оголившийся член, и, кажется, он проникает в Аниту… точнее, проходит сквозь вагину и пробивает отверстие между грудями. Я вижу, как член поднимается к потолку — все выше и выше, и тот с треском раскалывается. Член проламывает верхние этажи, пробуравливает кровлю и устремляется еще выше.

Он соревнуется с самым высоким небоскребом в городе. Мой член наклоняется к востоку, к Атлантическому океану, и вскоре обхватывает его. А заодно и все материки. Я опутываю всю Землю исполинской паутиной членообразных щупалец.

Сам же я взмываю вверх — вглубь Вселенной, навстречу свободе, небесным телам, всем этим звездам и вечности.

Больше не нужно опутывать и ловить в свои сети весь мир.

Анита ласково гладит меня влажными от собственных выделений руками. Ее улыбка пронизывает мое пульсирующее тело и ноющие раны. Мышцы сводит судорогой, когда она теребит мой торчащий член. Он вновь полон жизни и пытается вырваться из тела. Готов взорваться.

Анита твердит:

— Я люблю тебя… Люблю тебя. Я — твоя рабыня, твой сосуд, твоя земля, твой песок. Отдай ее мне, Господин! Влей в меня свою жизнь, пусть она хлынет, забурлит и потечет по венам. Ибо я песок… земля… просто песок {114} 114 В части III «Отдаленные места» Бобби повсюду натыкается на песчаную почву. Мы увидим, что Лурье считает песок основной стихией, обладающей целебными свойствами, — в сущности, лекарством. .

Анита жадно хватает мой прибор, запихивает его в вагину и скользит вверх-вниз, колотя меня всем весом: удары молота следуют один за другим. Ее волосы растрепались, и она выкрикивает что-то на своем языке, которого я больше не понимаю.

Она скачет, стоя на коленях и прижимаясь грудью ко мне. Дергает меня за волосы, яростно лупит кулаками, а потом царапает и дергает себя за грудь. Анита безудержно колошматит оба наших тела и бессвязно вопит:

— Люби! Осемени! Люби! Обладай! Твоя! Мужчина! МУЖЧИНА!

Я чувствую, как проникаю в каждую пору, каждое отверстие Аниты, погружаюсь в нее целиком, всем телом. Абсолютно опустошенный, я отключаюсь.

Не знаю, сколько прошло времени. Когда я очухиваюсь, Анита по-прежнему лежит на мне, вздрагивая и негромко всхлипывая… Я поворачиваю голову и окидываю взглядом комнату. В галерее горит свет. Свечные огарки пылают настоящим огнем.