Игорь Савельев - Лицей 2018. Второй выпуск [антология]

— Я в норме. Сто лет себя не чувствовал настолько полноценно. Как будто исповедался.

На краю стола лежал черный кнопочный телефон. Так. Только не прекращать дышать ровно.

— Пока преждевременно говорить, но есть вероятность, что вы идете на поправку.

— Хандры как не бывало! — сказал я. — Методика творит чудеса. Вы в курсе, что водоизмещение «Титаника» превышало пятьдесят тысяч тонн? Нам на лекции рассказали.

Я выбрасывал слова потоком, активно дополняя их жестами. Рыжов инстинктивно отодвинулся к столу, а я на шаг приблизился к телефону. Наверное, со стороны мы выглядели комично: закаленная морозами глыба пятится под натиском заключенного, который ослаблен режимной кашкой и баландой.

— Сообщу Августу Анатольевичу о положительной динамике. Ему понравится.

— Убежден, что понравится! Хоть я и не страдал от дистимии, теперь мне гораздо веселее.

Еще полшага. Черт, сбил дыхание.

— Теперь же, Максим Алексеевич, пора на полдник, — сказал Рыжов, мягко кладя мне руку на плечо и тем самым восстанавливая положение. — Не терпится увидеть сценку, которую вы подготовили.

Я попрощался с Рыжовым, пробравшись мимо него полубоком, чтобы психолог не заметил торчащего из кармана телефона. Невероятно, на голой импровизации! Трюки выполнены дилетантами, не пытайтесь повторить самостоятельно! В параллельной вселенной меня бы поймали в десяти случаях из десяти.

Лишь бы связь не подвела.

Не медля ни секунды, я заперся в душевой. Два телефонных номера я помню наизусть: свой и шефа. В ключевой момент важны две вещи: кто ты такой и кто способен тебя выручить. Остальное второстепенно.

Сигнал связи пропал и появился вновь. Надеюсь, у Рыжова не ноль на счету и тариф щадящий.

Контакт Августа Анатольевича высветился, едва я набрал несколько цифр. Все замерло, пока тянулись гудки и безмерные паузы между ними. Первый, второй, пятый. Который там час в Москве? Ну же!

— Алло?

От возбуждения я едва не выронил трубку:

— Август Анатольевич!

— Это вы, Рыжов? Плохо слышно.

Голос шефа будто доносился из могилы.

— Август Анатольевич! Это Максим!

— Максим? — Шеф замолчал. — Вы взяли телефон у Рыжова?

— Некогда объяснять! — воскликнул я. — Меня обманом выкрали из гостиницы. Они усыпили меня перед отъездом, объявили больным и спрятали в какой-то центр. Надеюсь, я до сих пор в Нертенггове. Срочно пришлите сюда помощь и вытащите меня. Если вы…

— Максим, — перебил Август Анатольевич. — Выслушайте меня.

— Вы должны…

— Максим, остановитесь. Послушайте. Никто вас не крал. Это по моей воле вас определили в реабилитационный центр.

Я сполз спиной по стене. Брызги на полу впитались в брюки, от соприкосновения намокшей ткани с кожей по ней побежали мурашки. Снаружи донесся стук в дверь.

— Так это вы отдаете команды Рыжову? — переспросил я.

— Максим, не поймите неправильно, — сказал шеф. — Меня беспокоят ваше состояние и результативность. Она сильно упала.

— Поэтому вы меня сбагрили? Из-за низкой результативности?

Стук усилился. В душевой выключили свет.

— Сейчас главное — не тревожиться. Вам прописали месячный курс. Это эффективная и прогрессивная методика, а доктор Рыжов…

— Пошли вы! — произнес я и положил телефон на пол динамиком вниз.

Пошли вы!

Серия ударов по двери заставила меня очнуться.

— Я жив! — крикнул я. — Не ломайте дверь.

В тот вечер я остался без кино. Рыжов пригласил меня к себе на психотерапевтическую кушетку, предложил апельсиновую жвачку и, разыгрывая сочувствие, справился о настроении.

— Посмотрю я на ваше настроение, — сказал я, — когда мэру надоест этот экспериментальный проект и вас выкинут на улицу. Тогда ваш максимум — мыть полы в травмпункте.

— Вас беспокоит, как с вами обошелся Август Анатольевич? — спросил Рыжов.

— Вы лучше о своем будущем подумайте, а не о моем беспокойстве.

Рыжов покачал головой. Наверное, он ощущал себя по меньшей мере Лаканом.

— Вы не только грубы, но и несправедливы, — сказал «Лакан». — Ищете подвох, строите безумные теории. Я вам неоднократно говорил, что в реабилитационном центре вы оказались благодаря Августу Анатольевичу. Вы не верили. Теперь вы все равно отрицаете правду, хоть и убедились, что я не лгал.

— Какую именно правду?

— Вы снизили к себе требования. Вы не успеваете за эпохой. Это непростительно, тем более для тренера, человека передовой и прогрессивной профессии.

— Зато вы такие передовые и прогрессивные, что свихнуться можно.