Игорь Савельев - Лицей 2018. Второй выпуск [антология]

— Ты ж не с Края?

— Не, я с Кутаиса.

— Далече забрался. А из семьи-то какой? Или сирота?

— Пенкин моя фамилия. — Парень скинул сумку и подвигал уставшим плечом. — Сейчас сирота. Папа уехал в добровольцы, мать умерла.

— Прямо как у Полинки моей, получается, — Кузьма удивился.

— Ну да.

— Ты мне не «нудакай».

— Не понял? — Парень нахмурился. — Вы же Кузьма Антонович, так?

— Так-то так, а вот кто ты и какого черта на моей земле делаешь, я не знаю.

— А, я понял, — сказал парень и замолчал.

— Ничего ты не понял. Так где твой отец?

— Как где? Погиб.

— Понятно. В каком батальоне был, знаешь?

— В этих, — парень поморщил лоб и почесал голову, — в «Вихре», что ли, как-то так называлось.

— Был такой «Вихрь», знал оттуда ребят, — согласился Кузьма, силясь вспомнить фамилию «Пенкин», но безуспешно. — Короче, так. Что ты с моей дочкой устраиваешь?

— Устраиваю? Ничего.

— А что краснеешь? — Кузьма почувствовал, как гнев охватывает его.

— Не краснею я! — Парень впервые отвел взгляд, чем еще больше разозлил хозяина.

— Папа, перестань! — услышал он.

— А ну ушли!

На пороге стоял Петрович, рядом жалась Полина.

— Ушли быстро, я сказал!

Полина попятилась в дом, тесть остался на месте.

— Кузьма, он наш. Перестань уже.

— Мы толкуем, не видишь? Потолкуем и придем, — с трудом пряча ярость, сказал Кузьма. — Идите завтрак готовьте и кофе. Я не спал всю ночь. Ждал вот Максимку, хотел познакомиться. Мы же просто говорим, так? — Он повернулся к парню. — Чего кулачонки-то сжал свои? Просто же говорим, так? Ну, скажи им.

— Просто говорим, — угрюмо повторил Максим после паузы. — Полина, сделай мне тоже кофе, пожалуйста.

Девочка постояла еще пару секунд, потом исчезла в доме. Петрович не двинулся с места, но Кузьма не стал обращать на него внимания.

— Ну, будем знакомы, — процедил он и протянул парню лапу для рукопожатия. Тот ответил. Кузьма сдавил ладонь Максима, но несильно. Тот никак не отреагировал.

— В общем, так. Сюда больше не ходишь, понятно? Дом у тебя есть? Вот там и живи. Когда подрастет, то, если надумаешь свататься, приходи. А жить у меня тут не надо.

— Кузьма! — воскликнул Петрович.

— Так, тихо там! И еще. Если узнаю, что ты ее это… то пеняй на себя, понял? А я узнаю.

Максим кивнул. Он смотрел на Кузьму с ненавистью, но молчал, желваки часто двигались.

— Ну? Чего таращишься? Скажешь сам, может?

— Нечего говорить, — чуть слышно пробормотал парень. Было видно, что он говорит сдавленно не от страха.

— То есть ничего не было, да?

— Да.

Они долго молчали. Кузьма не боялся ничьей злости. Он знал, что ни один гражданский не ведает и половины той ненавидящей силы, что таится в людях. Но ему уже не было смешно.

— А теперь разворачивайся и иди, понял? Ау. Я кому сказал!

Парень врос в землю и не двигался.

— Дайте с ней попрощаюсь, — процедил он наконец.

— Это зачем это?

Максим молчал.

— Любишь, что ль? Ну? Язык проглотил?

— Да, — чуть слышно буркнул парень. — Думаю, что люблю.

Кузьме стало снова смешно.

— Ну, любовь зла. Будешь ждать, — объявил он и мягко похлопал парня по плечу. Тот сорвал его руку. Кузьма ответил молниеносным ударом левой, более слабой руки под дых. У парня был неплохой пресс, но мощь свинцового кулака легко пробила его, и Максим присел на колено, хватая ртом воздух.

— Покашляй, покашляй, — спокойно сказал Кузьма, глядя сверху вниз.

Он отвернулся и так же спокойно, не торопясь, пошел в дом. Решил, что если парень побежит за ним, то придется убить его: один удар ножом в сердце. Однако Максим поднялся, глянул на деда, тот покачал головой, и тогда парень побрел к машине.

Потом Кузьма с Петровичем пили кофе вдвоем в тишине. Полина не вышла, несмотря на уговоры.

— Поплачет и успокоится, — беспечно отмахнулся Кузьма. — Что я, не знаю, что ли? Это сейчас обидно, а через месяц забудет как звали. Понимаешь, дед, я насмотрелся, наслушался, хватит с меня. Я только для этого и приехал. Сделать одну вещь нормально — воспитание. И вообще. Ты вот смотришь, а сам скажи — если бы Гальку стал домогаться такой вот типчик, ты бы чего? Сидел на печке и в носу ковырял, а?.. Чего молчишь? Если бы трахал дочку твою?..

— Угомонись ты! Перестань про это говорить, — разозлился дед. — Я, по-твоему, слепой? Я следил, чтобы все нормально у них было. Да и Полина не такая, спасибо матери ее скажи.

— Ладно, верю. А, то есть мне спасибо не надо?

— А где ты был? — искренне удивился Петрович. — В самые трудные годы свалил. Нет уж, папаша, извини, но пока тут заслуги твоей мало.