Мишель Уэльбек - Серотонин

Заснул я действительно быстро, но спал беспокойно, всю ночь меня тревожили мрачные сновидения, порой эротические, в последнее время я стал бояться ночей, когда мой разум обретал свободу передвижения, потому что разум мой сознавал, что отныне мое существование стремится к смерти, и не упускал возможности мне об этом напомнить. Мне снилось, что я полулежал-полуутопал в вязкой белесой слизи на склоне холма; умом я понимал, хотя ничто в окружающем меня пейзаже на это не указывало, что нахожусь где-то среди невысоких гор; насколько хватало глаз, вокруг меня простиралась такая же белесая, ватная взвесь. Я упорно, настойчиво звал на помощь слабым голосом, но в ответ не откликнулось даже эхо.

Около девяти утра я постучал в дверь замка, но безрезультатно. Недолго думая, я направился к коровнику, но Эмерика не обнаружил и там. Я шел вдоль стойла, и коровы с любопытством смотрели мне вслед; просовывая руку между прутьями, я дотрагивался до их морд, теплых и влажных на ощупь. У коров был живой взгляд, судя по всему, они пребывали в добром здравии и отличной форме. Несмотря на трудности, ему еще удавалось заботиться о скотине, это обнадеживало.

Офис Эмерика был открыт, компьютер включен. В строке меню я узнал иконку Firefox . Не скажу, что у меня имелась масса причин войти в интернет; нет, отнюдь, ровно одна.

Как и справочник выпускников Агро, справочник выпускников ветеринарной школы Мезон-Альфора был теперь доступен в сети, и мне потребовалось не больше пятидесяти секунд, чтобы найти сведения о Камилле. У нее был свой кабинет в Фалезе, в тридцати километрах от Баньоль-де-л’Орна, – она занималась частной практикой. Значит, расставшись со мной, она вернулась домой; мог бы и сам догадаться.

На сайте не были указаны личные данные, только рабочий адрес и телефон; я распечатал их, сложил листок вчетверо и засунул в карман куртки, не очень пока понимая, что собираюсь делать, точнее, не понимая, хватит ли у меня на это духу, но я прекрасно отдавал себе отчет, что от этого зависит вся моя оставшаяся жизнь.

По дороге к своему бунгало я наткнулся на немецкого орнитолога, вернее, чуть было не наткнулся. Заметив меня метров за тридцать, он внезапно застыл, несколько секунд простоял неподвижно и свернул влево на тропинку, ведущую вверх. За спиной у него был рюкзак, на плече висел фотоаппарат с огромным телеобъективом. Орнитолог удалялся быстрым шагом, и я остановился посмотреть, куда он пойдет: он поднялся чуть ли не до вершины холма по довольно крутому склону, почти километр прошел поверху и стал спускаться наискосок к своему домику, стоявшему в сотне метров от моего. То есть он сделал пятнадцатиминутный крюк, только чтобы со мной не разговаривать.

Общение с птицами, вероятно, не лишено своей прелести, которая до сих пор от меня ускользала. Было двадцать шестое декабря, магазины, по идее, уже открылись. Так и оказалось, и в оружейной лавке в Кутансе я приобрел мощный бинокль Schmidt & Bender , который был – как с энтузиазмом заверил меня продавец, миловидный гей с небольшим дефектом произношения, из-за которого он говорил с легким китайским акцентом, – «лучшим на лынке, плекласный выбол»: оптика от Schneider-Kreuznach обеспечивала исключительную резкость и отличалась эффективной светосилой: даже на рассвете, даже в сумерках, даже в густом тумане я мог легко добиться пятидесятикратного увеличения…

Оставшуюся часть дня я посвятил наблюдению за скачкообразной, словно заводной ходьбой птиц по пляжу (океан отступил на несколько километров и еле виднелся вдали, оголив огромное серое пространство, испещренное причудливыми лужами, вода в которых казалась почти черной – мрачное это было зрелище, должен заметить). Мой довольно увлекательный орнитологический экзерсис напомнил мне чем-то студенческие годы, с той лишь разницей, что в прошлом я интересовался в основном растениями, но чем птицы хуже? Я на глаз определил три вида: чисто-белые, черно-белые и белые с длинными ногами и соответствующим клювом. Названия птиц, как научные, так и общеупотребительные, были мне неизвестны; зато их деятельность не представляла никакой загадки: то и дело вонзая клюв во влажный песок, они занимались тем, что у людей принято именовать пешей рыбалкой . Чуть раньше из текста на информационном щите я узнал, что сразу после большого отлива в песке и в лужах можно запросто набрать волнистых рожков, морских черенков, улиток бигорно, глицемерисов и, если повезет, даже устриц и крабов. Два человека (а точнее, как я выяснил благодаря своему мощному биноклю, два человека лет пятидесяти, приземистые на вид) тоже шагали по пляжу, вооружившись крюками и ведрами, с явным намерением побороться с птицами за пропитание.