Алексей Баев - Введение в человечность [СИ]

— Ну, в принципе…

— Милая Золя, никаких принципов. Решено, я иду с вами.

— Хорошо, Агам, — она сдалась. Поняла, что меня не переспорить.

Уж если я чего хочу, обязательно добьюсь… А я ее хотел, причем с первого взгляда.

Но сперва надо было насытится.

Мы снова вышли в тоннель и двинулись в сторону кухни. Я чувствовал это по запаху. Оказавшись через какое-то время за плинтусом, я, следуя первобытному инстинкту, высунул наружу усы. Пахло жареной курицей. М-м-м… объедение. На костях всегда столько мяса остается! Жри от пуза, откармливайся — не хочу! После такого ужина, я не только Золю, но и всю ее семью (естественно, женскую часть населения) удовлетворю. Шутка.

Выскользнув наружу, я увидел давешнего человека, который так и не успел одеться. Он сидел за столом в одних трусах и с аппетитом обгладывал куриную ножку, запивая ее пивом прямо из бутылки. Под столом о его волосатую ногу терся серый полосатый кот с головой, явно отражающей гидроцефальные наклонности животного. Я правильно выражаюсь — такие наклонности бывают? Короче, башка его относительно туловища превосходила все формы и размеры приличия.

Мужчина, обсосав ножку, бросил косточку пушистому подхалиму. Я не понял! А как же мы?!

— Золя, или я ничего в этой жизни не смыслю, или этот проглот безо всякого стеснения ест то, что по священному закону предков полагается нам, домашним насекомым. Я не прав?

Секретарша грустно покачала усами.

— Безусловно, Агам, вы правы, — сказала она, — но попробуйте объяснить это Бруску.

— Кому? — мне показалось, что Золя упомянула некое деревянное изделие.

— Бруску, — повторила она. — Этого «проглота», как вы изволили выразиться, Вася, вон тот человек, назвал Бруском. Он вообще-то Барсик и принадлежит не Васе, а Матвеевне, но старуха постоянно гостит то у детей, то у внуков, а чтоб животное не издохло, покупает ему курятину. Кошачью еду поручено готовить Васе. Он ее и готовит… только ест сам, а Брусок глодает кости. Вот такая, понимаете ли, высшая справедливость, Агам.

Я рассмеялся:

— Почему ж несправедливость? Этот Вася начинает мне нравиться!

— Нравиться?! — Золя буквально задохнулась от возмущения. — Агам! Он, этот ваш Вася, если хотите знать — живодер!

— Ха-ха-ха! Это еще с чего? — от души веселился я. — Он же его, Бруска вашего, кормит! Золенька, посмотрите на этого мохнатого кретина, ведь невооруженным глазом видно, что сей животный — форменный идиот с истерическими наклонностями!

— Идиот — не идиот, а свой неудовлетворенный аппетит он знаете, чем компенсирует?!

— Чем? — мне по-прежнему было смешно.

— А вот чем! — гневно пискнула секретарша. — Точнее, кем! Нами!

— Кем? — не сразу понял я.

— Нами, — гневно повторила Золя, — тараканами! Понимаете, Агам? Из-за того, что живодер Вася Бруска вечно недокармливает, тому не хватает белка. Он с голодухи нас ловит и ест как халву какую-нибудь. Только хруст на всю кухню. Ужас! Брр!

Секретаршу передернуло.

— То есть, как это? — Смеяться мне почему-то сразу же расхотелось. — Он что, насекомоядный?

— Да! — крикнула Золя. — Это вы точно выразились — насекомоядный!

Я не мог поверить собственным усам. Сократ не раз говорил, что нас, тараканов, только люди не любят. Хотя, и те не едят, потому что мы якобы заразу тащим. Петр Антонович Ферзиков, например, нас «триппером ползучим» называл. Что за зараза такая — этот триппер ползучий, я не знаю, но вас не обманываю. Сам не раз слышал. А кошки и собаки к нам, насекомым, нормально относятся. Не то что бы любят, но, во всяком случае, вреда не причиняют. И уж, тем более, нами не питаются.

Поэтому я и опешил от Золиных слов.

— Не могу поверить… — пробормотал я изумленно, — это как?…

— Советую вам, уважаемый Агамемнон, взять вон тот кусочек колбасной шкурки и тихонечко скрыться за плинтусом. Я внутри подожду, если вы не возражаете. Что-то мне от этой компании с Бруском не по себе. Брр… Не станете обижаться?

Я отрицательно покачал усами и решил советом не пренебрегать. А вдруг вся эта чушь — правда? Может, этот триппер ползучий, как говорит старик Ферзиков, и впрямь нами откушать не прочь? Лучше уж судьбу не испытывать, а поверить на слово.

— Какие обиды?!

Я осторожно на цыпочках проследовал к указанной чудом уцелевшей в этом органическом хаосе колбасе, и, ухватив ее передними лапками, стремительно понесся в укрытие. От Бруска, однако, маневр скрыть не удалось. Этот гад, одним прыжком достигнув плинтуса и, напружинив свое нелепое тело, плотоядно прищурился и преградил мне путь к отступлению.