Алексей Баев - Введение в человечность [СИ]

— Товар на склад, — в голосе Данаи моей звякнули металлические нотки. — Так, стоп, Борисыч. Вот этот ящичек ко мне в кабинет… Нет, лучше к Ольге Павловне.

Это как же понимать, граждане? Всех на склад, а нас, московских сырокопченых, к какой-то Ольге Павловне? Несправедливо! Мы тоже на склад хотим! Чем мы хуже других?! Но старый неандерталец уже тащил наш ящик по мрачному коридору. Вот, елки-палки, а я то размечтался о витрине, наивный. Это сейчас любая колбаса в магазине есть, а тогда… Но я ж того не знал. Думал, надеялся, верил. Хотя, во что мне было верить, на что надеяться? Тем не менее.

Борисыч остановился перед какой-то дверью в тупике. Все, думаю, приехали. Не тут-то было! Знаешь, Алексей, что гад этот в кепке с картонным якорем удумал? Нет, ты только вслушайся, Леша! Вслушайся!!! Он, не выпуская ящика из одной клешни, приперев его своим хребтом, торчащим сквозь впалый живот и грязный халат, к стенке, другой клешней схватил меня и засунул за пазуху. Я даже опомниться не успел. Помогите, люди добрые, расхищают социалистическую собственность! Что же это творится-то? Куда ОБХСС смотрит? (Про ОБХСС я чуть позже узнал, вот уж спасибо настоящим человекам, которые там работали, иначе не попал бы я на витрину ни в жизнь. Но давай, Леша, по порядку, не будем вперед лезть.)

Таким гадским образом очутился я за пазухой гнусного вора Борисыча. А потом этот негодяй толкнул дверь локтем (не видел я, нет, но почувствовал) и услышал я голос властный.

— Ты почему не стучишься, бездельник? — видимо, пресловутая Ольга Павловна, догадался я. Так тебе, гад. Бездельник, да еще и жулик. Ух, дал бы по уху, кабы руки были!

— Я… эта самая… колбаски… э-э-э… Мария Станиславовна к вам велела тащить.

— А-а, Маша! Ставь сюда. Сейчас посмотрим, что за колбаска, — в переменившейся интонации Ольги Павловны почувствовал я заинтересованность весьма явную, — ух, ты! Московский! Давно не привозили. Вот так сюрприз! Чего встал, свободен… Ну-к-ка стой! Это чего у тебя за пазухой?

Ура, меня сейчас освободят! Только я не «чего», а «кто», скорее. Но откуда им знать?

— Я… эта… — мямлил тем временем Борисыч, но со мной расставаться не торопился, — …Ольга Пална, может…

— Не может, — сказала, как отрезала. — Давай сюда свой трофей. Это ж если каждый грузчик… Пошел вон! Еще раз замечу, вылетишь отсюда со свистом, пулей. Понял?

— Я… эта самая…

Здравствуйте, братья мои, снова я с вами. Изгнан злоумышленник, наказан по заслугам. Господи, жить-то как хорошо. Мне тогда на мгновение показалось, Леша, что счастливее меня на всем белом свете нет никого. Ты сам посмотри, как все замечательно вышло: крысы не съели — это первое, от тряски в фургоне не свихнулся — второе, значит, Мише с Борисычем, паразитам этим на теле государства, не достался — третье, получается, так? Так! Фортуна, Лешенька, фор-ту-на! И, если раньше я лишь надеялся на судьбу, то теперь точно знал, что дальше все будет хорошо. Видит меня бог наш колбасный, видит и защищает. Эх, знать бы, как он выглядит. А, впрочем, не важно это. Главное, помогает.

Между тем, Ольга Павловна села за стол, сняла телефонную трубку и давай названивать.

— Антон Саныч, здравствуйте. Леонтьева… У нас тут сервелат московский появился… Палочку?… Две?… Хорошо, две, до встречи.

— Елена Викторовна?… Не узнали? Богатой буду, Леонтьева из Елисеевского… Московский сервелат привезли… Нет, две палки не могу, ограниченное количество… Жду…

— Анатолий Владимирович?…

— Здравствуйте…

— Добрый день…

— Передайте Андрею Фомичу, чтобы Леонтьевой перезвонил…

— Алло… Да… И вам того же…

…Я лежал и слушал, делать-то все равно нечего. Слушал и думал — это ж надо, каким один человек может быть разным, Леша. Даже по телефону. С одними — нежная сосисочка, с другими — этакая колбаса деловая, с третьими — вяленый балык пересушенный (простите за сравнения). И интонации меняются, и характер отношений, должно быть, вместе с ними, для каждого свой предназначен. А ты, Алексей, говоришь про искренность. Вот, не сойти мне с этого самого места! Все, что слышал тогда, повторить могу дословно, все! Но искренности в голосе не учуял. Прямо, школа актерского мастерства Натальи Крачковской!

Но и другая мысль посетила меня и поразила до глубины души. Что же это получается — ведь она нас с братьями не выходя из кабинета продает?! А как же магазин? А шикарная витрина? А благодарные покупатели, желающие отметить под хорошую закусь юбилей любимого вождя? Не по-о-о-нял… Правда где, я спрашиваю? Правды хочется, люди! Куда смотрит общественность в лице правоохранительных органов?