Алексей Баев - Введение в человечность [СИ]

И действительно, на встречу явились оба — ни один не потерялся. Курортный роман плавно перерастал в более серьезные отношения. Наталья влюбилась без памяти, готова была идти за женихом в огонь и воду, уже и дня без своего Валерика не представляла. Часы считала, минуты…

А он оказался… Короче, воспользовался чистым девичьим чувством. Приручив дурочку, привязал к себе, влюбил…

Слушал я, Леша, Танин рассказ про Наташку и думал — сколько козлов на нашей необъятной планете обитает?! Но это, брат, ерунда. Козел, он, если не злобный, нормальному человеку жить не мешает. Страшнее те, которые простотой и доверчивостью без зазрения совести пользуются. Попадись такому вот валерику, черт бы его побрал, без штанов последних останешься. Да что, без штанов? Душу покалечишь, себя потеряешь… Нда…

Татьяна, меж тем, продолжала пересказывать Наташкину повесть. И чем дальше, Леша, тем интереснее мне становилось. Закон жанра! Суть на свет из небытия возникала, понимаешь?! А суть, Алексей, субстанция тонкая и чувствительная. Вовремя ее не ухватишь — многого не поймешь.

Короче, возвращаюсь к той истории.

Шла последняя неделя августа. Буквально через три-четыре дня — первое сентября, всем нерадивым ученикам — самый грустный праздник. Обозвали-то его с чьей-то садистской подачи — День Знаний. Как будто остальные триста шестьдесят четыре дня в году проходят под знаком всеобщей тупости. Впрочем, нужно ли кому такое словоблудие?

Валерик взял два билета до Ленинграда на один поезд, но в разные вагоны. Наталья хотела возмутиться, но мужчина объяснил, мол, спасибо и на том, что хоть такие-то билеты достались. С местами напряженка, изотпускная миграция на север. Что ж, на истину похоже. На вокзале — толпы. Транзитные составы — народу битком!

В назначенный день сели они в поезд, договорились о времени встречи. Место привычное — вагон-ресторан. Наташа интуитивно тогда почувствовала что-то нехорошее, но мысли дурные от себя прочь гнала. Когда явилась на рандеву, Валерик уже сидел за отдельным столиком и официанту распоряжения давал. Через пять минут выпивку принесли, закуски всякие.

Наталья решила на вино не налегать, помнила, как в прошлый раз тяжко ей пришлось. А Валерик провоцировал. То вино расхваливать начнет, то, видя, что прием искушения не действует, обидчиво губу надует. В общем, вновь спаивал нашу дурочку. А та после второго бокала сама за третьим потянулась. Ну и понеслось. Кавалер по сторонам постоянно оглядывался, подходил к другим столикам, подсаживался к незнакомым людям, болтал с ними непринужденно, пару раз даже отлучался, но Наташа значения такому поведению своего спутника не придавала. Ей уже похорошело. Хотелось петь и плясать…

Очнулась в своем купе, когда уж и Тосно миновали. До Ленинграда — с полчаса езды. Начала вспоминать, что произошло — ничего не помнит. Сходила в туалет, умылась, возвращается, а у нее уже Валерик сидит и треплется с Наташкиными попутчиками, чаек попивает.

— Привет, — говорит, — спящая красавица. Подъезжаем. Слушай, возьмешь мою сумку? На вокзале все равно носильщики, а мне к себе в купе смотаться надо. Дождись меня у стоянки такси. Пятерку держи на разгрузку.

Наталья хотела было возразить что-то, но Валерика уже и след простыл. Только синяя купюра в кулачке зажата.

Две сумки неподъемные — свою и любимого — еле до выхода из вагона дотащила, там их носильщик прямо из рук девушки перехватил, на тележку поставил и поехал к стоянке такси, как «симпатичная гражданочка заказывала». Когда проходили мимо милицейского наряда, сержант ее за локоток попридержал, а напарник носильщика завернул к дежурному. Наташа возмущаться не стала — ну и что, что досмотр?! Понятно! Жулья всякого по поездам рыскает — пруд пруди. Посмотрят вещи, увидят, что барахло одно, да и отпустят извинившись.

Зашли к дежурному в комнатуху. Там за столом единственным лейтенант сидит, бумажку пишет какую-то. На скрип двери голову поднял и пристально на Наталью посмотрел. Спросил имя, фамилию, отчество, год рождения, место прописки и все полученные сведения старательно записал. А потом мужичку маленькому, серенькому в костюмчике того же цвета кивнул:

— Эта?

— Она самая. Я ее с Сайгаком еще в вагоне-ресторане засек, — отвечает серенький, а лейтенант к Наталье обращается:

— Ваши вещички, гражданка?

Наташа кивнула. То ли от страха, то ли от возмущения голос пропал. Сидит, ничего понять не может, глазами хлопает. Какой такой сайгак? Что за серенький, откуда он взялся?