Варвара Еналь - Птица и охотник [litres]

Тело Низира Нас сам завернул в погребальные ткани и приготовил к костру. Утром, на восходе солнца его сожгут, напевая родовые песни и подкладывая в огонь миндальные ветки и сосновую смолу. Почет и уважение сыну клана Аум-Трогов, погибшему как воин.

Укладывая задеревеневшее и резко похолодевшее тело на первом уровне башни, Нас, как и было положено, прошептал благодарственные слова жертве: «Ты дал сердце Невидимым, брат, и твоя сила перешла к клану. Твое сердце теперь растворится в живых и принесет им новые удачи».

Лишь на короткий миг Насу пришла в голову мысль о том, что, возможно, однажды кто-то произнесет такие слова и для него, и это тоже будет частью жизни и тоже будет хорошо. Это будет хорошо для клана Аум-Трогов.

Длинный день возвращения домой закончился. Спеты печальные песни – в семье не осталось жен и матерей, потому пели их рабыни, – приготовлен погребальный костер. Утром, с восходом солнца младший брат будет проведен в мир Невидимых, где и найдет покой. Или не найдет – тут уж все зависит от него самого.

Нас велел накрыть себе на ужин в собственной горнице. Вместе с ним ужинал молчаливый Замгур, наставник Нагур и трое младших братьев. Братья угрюмо молчали. Надо было сказать им о правилах и обычаях, о том, что смерть в бою почетна, и Низир умер достойно, но они и так это знают. Наверняка наставник уже произнес слова утешения.

Горячая кровь братьев бурлила от возмущения, и им хотелось битвы, ярости и мщения. Вот только мстить некому, и они это понимали. Нас – глава их клана, тот, кто достиг почета и власти, и все они нуждаются в том, чтобы он побеждал снова и снова. Низир не выиграл бы ни одной клановой битвы, ведь маги соседних кланов сильны и жестоки. Потому надо быть благодарными Невидимым за то, что случилось.

– Мы совершим обряд погребения на рассвете, – коротко распорядился Нас.

– Ты сам приготовил тело брата? А как же женщины-оплакивательницы? Это их обязанность – умастить и завернуть тело, – резко ответил второй близнец Илус.

– У брата Низира не было жены, чтобы оплакать его и отдать последний долг. И не было матери, Илус. Потому я отдал последний долг и совершил положенные обряды, как глава клана. Это допускают правила, я ничего не нарушил. Если ты хочешь увидеть брата и убедиться в том, что все сделано правильно, ты найдешь его тело на первом уровне Закатной башни. Но бойся входить в башню по своей воле, брат. Ты знаешь правила.

Илус метнул злой взгляд на Наса, но промолчал.

Домашняя вечерняя трапеза вышла холодной и неуютной. Глава клана доел мясо барашка, запил отваром из сухих яблок и поднялся. Пожелал всем, чтобы их хранили Невидимые. Братья и наставник тут же встали – для них это был знак, что ужин закончен и надо расходиться.

Рабыни натаскали теплой воды в деревянную кадку – за всем этим следила заботливая Сахра, – и Нас выкупался. После велел всем выйти из его комнат.

Братья давно жили отдельно, в каменных домах чуть выше по склону. В семейном доме, кроме Наса, теперь имели право находиться только его рабыни и дети. Женская половина дома, сложенная из бревен, была совсем небольшой, но удобной и теплой. Глава клана прошел через низкий дверной проем и оказался в царстве ковров, мягких подушек, серебряных и глиняных мисок и деревянных игрушек. Здесь всем заправляла Сахра, и это отлично у нее получалось.

Кроме двух близнецов, которых родила Сахра, у Верховного мага была еще дочь, совсем маленькая, ей едва сравнялся годик. Девочка, подаренная другой рабыней, не походила на отца. Она родилась лысой, круглоголовой, и глаза у нее так и не потемнели. Временами Наса одолевали сомнения – а не приобрел ли он беременную рабыню, потому что малышка родилась буквально через восемь с половиной месяцев после покупки. Такие вещи маг хорошо чувствовал, и чем старше становилась девочка, тем больше он убеждался, что кровь Аум-Трогов не течет в ее жилах. Это не было бедой, проблемой или печалью. Просто еще один ребенок, который вырастет и станет служить в его доме. Одним больше, одним меньше – не важно. К ее матери Нас после родов не прикасался ни разу, она перестала быть желанной.

Сахру он нашел в отдельной горнице, в которой жили она и дети. Смуглая девушка сидела на ковре рядом с низенькой кроваткой, в которой лежали Гоу и Гина, укрытые овчиной по самые подбородки. Она пела колыбельную тихим, нежным голосом, и Нас вдруг замер на пороге, чувствуя, как его сердце пронзает боль. Страшная, сильная боль. Он долго сдерживал ее, пряча на самом дне души и доказывая самому себе, что обладает железным сердцем. Но сейчас, когда все сложилось удачно, душа заныла так, словно ее разрывали на части.