Мария Воронова - Погружение в отражение [litres]

Эти тонкости чувствуют только женщины, поэтому так важно, чтобы жена была из ближнего круга. Поэтому, наверное, родители мужа и любят свою невестку, хоть она до сих пор не подарила им внука. Зато она понимает нюансы и постоянно в них совершенствуется.

Взять хоть пирожки. На первый взгляд, ничего особенного, а на самом деле четкое послание: «Мой муж выше ваших по должности, но я не погнушалась собственными руками приготовить для вас еду. Видите, я считаю вас равными себе и жду ответной любезности».

Лариса усмехнулась. Странно, что еще полгода назад эти дурацкие условности восхищали ее, и умение в них разбираться представлялось настоящей светской утонченностью. А ведь если вдуматься, обычное лицемерие, ничего больше.

Тут она поймала встревоженный взгляд Ангелины Григорьевны и заставила себя улыбнуться. Будем надеяться, что отрешенность сойдет за скромность.

После ужина дамы по английскому обычаю перешли в гостиную, а мужчины остались за столом с бутылкой коньяка.

Лариса хотела убрать остатки еды и помыть посуду, но Ангелина Григорьевна мягко приобняла ее за талию:

– Не надо, деточка.

– Но…

– Без «но». Привыкай быть хозяйкой, – свекровь оглянулась и, убедившись, что в кухне никого, кроме них, нет, негромко продолжала: – Скоро Никиту должны сделать замминистра. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

– Правда?

– Вопрос практически решен. Боюсь, милая, девочку придется оставить в прошлом, пора тебе становиться дамой, моя дорогая.

– Но чай давайте все-таки я подам.

– Да, так будет правильно. Ты здесь самая молодая и не гостья, а член семьи. А мужчинам, если не трудно, отнеси кофе в столовую, чтобы они могли спокойно поговорить о делах.

Лариса кивнула и принялась снаряжать сервировочный столик на колесиках.

Ангелина Григорьевна хотела вернуться к гостям, но с порога вдруг вернулась и внимательно посмотрела Ларисе в лицо:

– Ты будто не рада, деточка?

– Что вы, Ангелина Григорьевна! – пробормотала Лариса. – Просто не хочу спугнуть. Мало ли что…

– Медведь если еще и не убит, то смертельно ранен точно.

– А этот кошмар?

– Что, деточка?

– Этот кошмар не помешает?

– Ну что ты… Никита – директор, его дело выполнять план, а о политико-моральном состоянии сотрудников пусть у партийных органов голова болит. Это им придется отвечать, что развели такую грязь в своих рядах.

Свекровь потрепала ее по щеке и ушла в гостиную, а Лариса взяла большой фарфоровый чайник и насыпала заварки из жестяной коробки, с которой на нее пристально смотрел индус в чалме.

– Такие дела, – сказала Лариса индусу, глубоко вдохнула терпкий аромат чайного листа и захлопнула крышку.

Пока чайник закипал, она ставила на сервировочный столик нарезанный «Наполеон» и вазочки с конфетами. Хорошо, что свекровь позволила ей немножко побыть одной, чтобы осознать новость, хотя это и не бог весть какой сюрприз. Так планировалось с самого начала: Никита проявит себя на должности директора предприятия всесоюзного значения, наверху оценят его талант руководителя и пригласят в центральный аппарат. Уезжая с мужем в Ленинград, Лариса знала, что это ненадолго, но думала, что успеет защитить диссертацию здесь. Ей казалось, НПО должно под началом мужа триумфально перевыполнить хоть один пятилетний план, чтобы его признали гением управления. Но, видимо, наверху и так насчет Никиты все ясно.

Она – жена, и ее дело любить мужа и радоваться его стремительной карьере, а что да почему, ее не касается. Главное, она вернется в Москву, снова будет жить рядом с родителями и любимыми подружками, не говоря о том, что замминистра – это уже совсем другой уровень, чем директор НПО. Да, сейчас она имеет доступ к любым продуктам и не стоит в очередях, одежду и обувь тоже покупает в спецмагазинах, только вот готовить, стирать и гладить приходится самой, так же как и убирать, пусть и с помощью импортной техники. Что ж, после повышения Никиты эти заботы отпадут. У них появится обслуга. Какая-нибудь милая женщина средних лет, которая станет делать всю домашнюю работу и постукивать наверх, а как без этого?

«Ну и стучи, – сердито бросила Лариса этой воображаемой женщине, – ничего ты на меня не накопаешь!»

Закипевший чайник пронзительно свистнул, из носика вырвалась длинная и узкая струя пара, Лариса поскорее выключила газ, налила кипяток в фарфоровый чайник, надела на него аскетичный конус, заменяющий в этом доме вульгарную чайную бабу, и осторожно повезла сервировочный столик в гостиную. Посуда мелко и противно дребезжала.