Евгений Князев - Красный пассажир-2. Черный пассажир ‒ ритуальная чаша. Paint it black

— Видал, что вытворяет, совсем обнаглела, сучка, пора гнать, чует мое сердце, работает на два фронта.

— А может и на три не удержался подколоть шефа Игорь, — я тебе с первого дня говорил про эту «скромницу», ты все отмахивался и не вздумай ей документацию доверить, здесь тебе второй раз не прокатит, у девочки мертвая хватка и умные советники.

— Такая точно в одних трусах оставит, зато в постели она класс, — Анатолий постучал костяшками пальцев по столу и задумчиво посмотрел куда-то в сторону, мысли на мгновение унесли его снова в объятия горячей любовницы.

— Я, вот что тебе скажу, — Смагин вывел из оцепенения, застывшего, как мраморная статуя, шефа, — помнишь мудрые арабские сказки «Тысяча и одна ночь», так вот там самый прикол в том, что царь-султан, которому Шахразада рассказывала сказки без начала и конца, считал себя наиумнейшим и наимудрейшим, но как только он выезжал из дворца на охоту или в гости к брату, его верная жена предавалась веселью и разврату сразу с двадцатью черными рабами и невольницами. Но однажды он неожиданно вернулся, забыл, что-то и узрел, как его любимая и несравненная красавица-жена совокупляется прямо на его брачном ложе с черными рабами. Он, конечно же, прикончил всю эту компанию, но впал в невероятную депрессию и поехал к своему старшему брату. Тот пригласил его поохотиться, но младший брат отказался, и когда старший брат ускакал со своей свитой, он из окна наблюдал туже самую сцену измены. Оба брата были в отчаянии и поехали по свету искать хуже горе, чем у них. И вот однажды на них налетел смерч, они спрятались в ветвях большого дерева, а смерч оказался не кем иным, как всемогущим Джином. Ифрит достал сундук за семью замками, и открыл его, оттуда вышла красавица. Джин прилег к ней на колени и решил отдохнуть после праведных трудов и заснул. А восточная Красотка заметила в ветвях дерева двух братьев и поманила их к себе, те начали было отказываться, кому охота связываться со всемогущим джином, но девица пригрозила, что разбудит Джина и тот их умертвит. Братья, конечно же, слезли вниз, и по очереди, по полной программе прошлись по всем интимным уголочкам неугомонной в своей похотливости красотки. После этого девушка достала ожерелье, на которое было нанизано пятьсот разных перстней. Она попросила, чтобы братья оставили ей на память по одному из своих перстней и нанизала их на нитку.

«Эти пятьсот перстней, — сказала она, — принадлежали мужчинам, с которыми я изменяла обожаемому Джину на его рогах». Дело в том, что Джин украл девушку в день ее свадьбы и заточил в сундук за семью печатями и опустил на дно океана, в надежде на то, что она будет принадлежать только ему всемогущему владыке. Но если женщина захочет, ни какие преграды не остановят ее на пути к измене и предательству.

Древние мудрецы говорили: «Не верь ни одному слову женщины, ибо ее устами говорит дьявол».

— На что это ты намекаешь, все какими-то загадками говоришь, я без тебя знаю, что Залуцкая, еще та стерва, но я ее люблю и мне никто другой не нужен, — Карпов решительно поднялся и погрозил Смагину пальцем, — а ты честно мне скажи, как корешу, было у тебя что с ней…?

— Ничего не было, так легкий флирт, — лицо Игоря стало серьезным, «ложь во благо» — был его один из любимых девизов, — здесь не о тебе речь, я ведь тоже в доле и если нашу фирму растащат по кускам благодаря твоей беззаветной любви к недостойной девушке, это уже будет касаться не только тебя, улавливаешь, братишка!

— Чего ты за нее уцепился, что она сможет, она контракт то как следует составить не в состоянии, а ты про какие-то махинации.

— А ей этого и не надо, она обладает набором природных способностей, о которых ты генеральный даже и мечтать не можешь, не говоря уже о женской привлекательности и …ну не тебе мне говорить, — Смагин на секунду вспомнил гладкую кожу на груди и животе, горячие губы и страстный язык Залуцкой, лучше не вспоминать, не то снова бес попутает.

Карпов словно и не обратил на слова своего зама особого внимания, но вдруг весь сжался и побагровел. Генеральный нажал кнопку вызова секретарши.

— Вера Сергеевна, зайдите ко мне, — он снова уселся в кресло, закинув, ногу на ногу и потянулся, превратившись в хозяина положения. Вошла секретарша. В руках она держала открытый блокнот карандаш. Ей было что-то около тридцати. Красивое лицо, тонкий нос, чуть припухшие, всегда по-деловому сжатые губы. Верхняя половина ее тела являлась эталоном женской красоты, по мнению мужчин управления, но вот нижняя, всегда скрытая длинными юбками и широкими брюками бросали в дрожь или вызывали смущение у тех, кто пытался впервые заигрывать с девушкой.