Джеймс Купер - Избранные сочинения в 6 томах. Том 6.

— Предприятие это опасное, чтобы не сказать безрассудное.

— А вернее, и то и другое вместе. Но он весьма рассчитывает на успех.

— Очевидно, он разделяет общее заблуждение насчет характера человека, которого ищет.

— Какое заблуждение?

— Он полагает, что встретит обыкновенного разбойника, грубого, хищного, невежественного и безжалостного, как и все…

— Кто все, сэр?

— Я хотел сказать, как и все люди его профессии. Но моряк, о котором мы говорим, на голову выше всех ему подобных.

— Не будем бояться слов, мистер Уайлдер, и назовем его, как его зовут все: пиратом. Однако не странно ли, что такой опытный командир крейсирует в этих пустынных водах, разыскивая корабль, который наверняка должен держаться более оживленных морских путей?

— Возможно, он выследил судно, когда оно скользило по узким проливам между островами, и последовал за ним.

— Допустим, — задумчиво согласился Корсар. — Ваш превосходный моряк умеет рассчитывать силу ветра и быстроту течений и в океане чувствует себя так же свободно, как птица в воздухе. Но при всем том, чтобы узнать судно, он должен иметь хотя бы его описание.

Несмотря на все усилия, Уайлдер не смог вынести пронизывающий взгляд собеседника и ответил, опуская глаза:

— Может быть, он и располагал этими сведениями.

— Возможно. Он дал мне основания думать, что его агенту удалось втереться в доверие к неприятелю и узнать его секреты. Он явно дал мне это понять и признал, что его успех зависит от ловкости и осведомленности этого человека, который, без сомнения, каким-то способом сообщает ему о действиях тех, среди кого он находится.

— Капитан называл его имя?

— Да.

— И это имя…

— Генри Арк, он же Уайлдер.

— Отпираться бесполезно, — сказал наш герой, вставая и гордым видом стараясь замаскировать неприятное чувство неловкости. — Я вижу, что вы узнали, кто я.

— Вероломный предатель, сударь!

— Вы здесь хозяин, капитан Хайдегер, и можете безнаказанно оскорблять меня.

Корсар огромным усилием воли подавил свой гнев, но на лице его изобразилось горькое презрение.

— Что ж, доложите и это своим начальникам, — сказал он с язвительной усмешкой. — Чудовище, которое топит безоружных рыбаков, опустошает беззащитные прибрежные селения и бежит перед флагом короля Георга, словно гад морской, что спасается в темную нору, заслышав шаги человека, — это чудовище бесстрашно высказывает все, что думает, только сидя в своей каюте, под охраной сотни разбойников. Здесь он не боится оскорблять всех.

Но тот, на кого направлено было это презрение, уже овладел собой, и у него не удалось вырвать ни ответных оскорблений, ни мольбы о пощаде. Уайлдер спокойно скрестил на груди руки.

— Я шел навстречу опасности, — сказал он просто, — чтобы избавить просторы океана от этого зла, которое до сих пор нам никак не удавалось уничтожить. Я знал, на что иду, и не дрогну перед казнью.

— Прекрасно, сударь! — воскликнул Корсар, с таким неистовством ударив в гонг, словно в руках его была сила исполина. — Заковать в цепи негра и его дружка, — сказал он явившемуся матросу, — и ни под каким видом не допускать, чтобы они хоть словом или знаком обменялись с королевским судном.

Матрос побежал исполнять грозный приказ, а Корсар снова обратился к юноше, который стоял неподвижно с видом непоколебимой решимости.

— Мистер Уайлдер, — продолжал он, — люди, в среду которых вы так вероломно пробрались, живут по своим законам; как только команде станет известно ваше истинное лицо, вы и ваши презренные сообщники будете болтаться на рее. Мне стоит только открыть дверь, объявить о предательстве и отдать вас на нежное попечение своих людей.

— Вы этого не сделаете! Нет! Никогда! — воскликнул рядом голос, звука которого не могли вынести даже стальные нервы Корсара. — Вы отвергли узы, связывающие людей, но сердце ваше не ожесточилось. Именем тех, кто лелеял и хранил ваши младенческие годы, именем того, кто не оставляет неотмщенным волос, упавший с головы невинного, я заклинаю вас остановиться, прежде чем вы совершите непоправимое. Вы не будете, не можете, не смеете быть столь безжалостным!

— А какую судьбу готовил он мне и моим товарищам, выполняя свой вероломный замысел? — хрипло спросил Корсар.

— На его стороне закон, божеский и человеческий, — продолжала миссис Уиллис, так как это была она. — Я говорю с вами языком разума и знаю, что милосердие стучится в ваше сердце. Его поступок оправдывается высокими целями и благородными мотивами, вам же нет оправдания ни на земле, ни на небе.