Джеймс Купер - Избранные сочинения в 6 томах. Том 6.

Таково было положение дел к вечеру 12 февраля 1493 года. Колумб следил за заходом солнца, как обычно стоя на юте. Луис был рядом с адмиралом, и оба в сосредоточенном молчании наблюдали за небом и океаном.

Никогда еще наш герой не видел столь грозного зрелища: даже Колумб признался, что такие зловещие закаты бывают на море не часто.

Заход солнца в океане, когда угрюмые тучи клубятся на горизонте, предвещая шторм, невозможно сравнить с самой сильной грозой на земле. В нем есть какая-то величавая торжественность. Одиночество корабля, затерянного среди угрюмых валов, еще более усиливает это чувство: кажется, вся ярость стихий должна обрушиться именно на него, потому что вокруг, насколько хватает глаз, не видно иной жертвы. Все словно объединяется, чтобы подавить и запугать человека, — ветер, небо, океан становятся голосами одного чудовищного хора. А когда это зрелище овеяно дыханием февраля, оно еще безысходнее и мрачнее.

— Закат не предвещает ничего хорошего, дон Луис, — заметил Колумб, когда померкли рваные края штормовых туч, озаренных последними лучами солнца. — Такого угрожающего неба я еще не видывал.

— Когда плывешь с вами, сеньор, можно и на бога надеяться, — отозвался Луис. — Он не подведет, если у него такой искусный слуга! Но вы полагаете, дон Христофор, что ночь и в самом деле будет страшная?

— Я знаю, а не полагаю. Такие приметы я уже видел, хоть и не столь зловещие. Если бы груз каравелл был легче, у меня было бы спокойнее на душе.

— Вы удивляете меня, сеньор адмирал! Кормчие, наоборот, жалуются, что наше судно слишком облегчено!

— Да, если говорить о содержимом трюма. Но я имею в виду груз наших открытий, Луис. Печально было бы потерять его среди этих пустынных вод! Вы заметили, как быстро стемнело и какая непроглядная ночь окружила нас? Скоро «Нинья» станет единственным нашим миром: даже «Пинта» уже едва различима, как неясная черная тень среди пены валов. Мне кажется, она скорее предупреждает нас о грядущем одиночестве, чем ободряет свою спутницу и подругу!

— Я никогда еще не видел, чтобы вас пугала буря, сеньор адмирал! — воскликнул Луис. — Да, со мной это бывает не часто, юный сеньор, но сейчас у меня на душе тайна нашего открытия… Смотрите! Вы заметили это новое предупреждение стихий?

В это время адмирал стоял лицом к Испании, тогда как его юный собеседник не сводил глаз с уже померкших и от этого еще более жутких туч на западе. Он не видел, что привлекло внимание Колумба, а потому живо обернулся и спросил, что случилось. Адмирал объяснил: несмотря на зимнее время, горизонт на северо-востоке внезапно озарила вспышка молнии. Не успел он договорить и показать, где это произошло, как еще две молнии одна за другой разорвали темноту.

— Сеньор Висенте! — крикнул Колумб, наклоняясь вперед, чтобы лучше различить смутные фигуры моряков, собравшихся внизу на полупалубе. — Скажите, здесь ли Висенте Яньес?

— Я здесь, дон Христофор, и я видел молнии, — отозвался капитан «Ниньи». — Они предвещают сильный ветер.

— Не ветер, а бурю, достойный Висенте, и она придет либо оттуда, где сверкали молнии, либо с противоположной стороны. Все ли надежно на каравелле?

— Я не знаю, что еще можно сделать, сеньор адмирал. Мы несем самые малые паруса, все на борту закреплено и что возможно убрано вниз. Санчо Руис следит за брезентом, чтобы не набралось слишком много воды.

— Следите также за нашим огнем на мачте, чтобы «Пинта» не потеряла нас в темноте! — посоветовал Колумб. — Пусть никто не спит, Висенте! Поставьте на руле самых надежных людей.

— Сеньор, мы выбрали самых лучших. Сейчас у руля Санчо Мундо и молодой Пепе из Могера. Другие, не менее опытные, сменят их, как только кончится вахта.

— Хорошо, добрый Висенте. Сегодня нам с вами не придется сомкнуть глаз.

Опасения Колумба оправдались. Примерно час спустя после вспышек молний, столь необычных в это время года, с юго-запада налетел ветер, попутный, но такой яростный, что, несмотря на страстное желание всех как можно скорее дойти до места назначения, адмирал приказал убрать последний парус, Почти всю ночь ураган гнал обе каравеллы с оголенными мачтами на северо-восток. Именно обе, потому что Мартин Алонсо при всей своей уверенности и бесстрашии, сейчас, когда великая задача была решена, больше не думал только о себе и вел «Пинту» как можно ближе к «Нинье». Поэтому время от времени ее видели с «Ниньи», когда она, кренясь, то исчезала между гигантскими валами, то вновь появлялась, гордо взлетая на пенные гребни. Каравеллы шли почти рядом и тянулись Друг к другу, как два человека в минуту смертельной опасности.