Джеймс Купер - Избранные сочинения в 6 томах. Том 6.

За неимением другого капитанам и кормчим пришлось удовлетвориться этим объяснением. Они еще долго оставались на полуюте, обсуждая непонятное явление. Обычно, когда люди чего-нибудь не понимают, они стараются себя уверить, что тревожиться нечего или, наоборот, что надо опасаться самого худшего; к счастью, в данном случае первое мнение победило.

Гораздо хуже обстояло дело с матросами: они тотчас узнали об отклонении магнитных стрелок, и всех охватило чувство, близкое к отчаянию. Но тут Санчо Мундо оказался на высоте.

Когда паника охватила команду и матросы уже собирались идти к адмиралу с требованием немедля повернуть обратно, он употребил все свое влияние и весь свой опыт, чтобы предотвратить бунт. Прежде всего этот верный спутник Колумба начал клясться и божиться без зазрения совести, будто собственными глазами раз двадцать видел, как стрелка компаса отклонялась от Полярной звезды, и ничего худого от этого с ним не случилось. Затем он предложил самому старому и опытному матросу убедиться, что отклонение составляет по компасу не более румба, а утром проверить, увеличилось оно или нет.

— Если стрелка будет отклоняться дальше к западу, — рассуждал Санчо, — это, братцы, верный знак, что Полярная звезда перемещается. Ведь компасы-то как стояли, так и стоят на своих местах от самого Палоса! Когда из двух вещей одна движется и мы собственными глазами видим ту, что неподвижна, легко догадаться, что другая сошла со своего места! Вот, смотри сюда, Мартин Мартинес! — обратился он к наиболее горластому из матросов. — К чему тратить слова, если можно все доказать на деле! Видишь вон те два мотка бечевки на брашпиле? Так вот, надо узнать, какой из них исчезнет, а какой останется. Я беру маленький моток, и ты сам видишь, что остался большой. Значит, на месте может остаться только большой моток, когда я убираю маленький. А кто не может понять даже такой простой и ясной вещи, тот не способен вести каравеллу ни по компасу, ни по звездам!

Мартин Мартинес при всей своей озлобленности в логике был не силен, а потому ничего не мог возразить на доводы и клятвенные уверения Санчо. Приятели от него отступились, и он, как всякий не очень умный смутьян, готовый на все, только когда чувствует за собой поддержку, сразу же остыл, едва остался в меньшинстве.

Санчо потрудился на славу. Ему удалось убедить большинство матросов, что разумнее не бунтовать раньше времени, а дождаться утра, а там будет видно, что покажут новые наблюдения!

— Молодец, Санчо! — похвалил его Колумб, когда моряк ночью прокрался в его каюту, чтобы рассказать о настроении команды. — Только зря ты клялся, будто много раз видел подобное явление. Сколько я ни плавал по свету, сколько ни производил наблюдений с самыми точными приборами, мне еще ни разу не доводилось видеть, чтобы стрелка компаса отклонялась от Полярной звезды! А если уж я не видел, то ты и подавно.

— Вы несправедливы ко мне, сеньор дон адмирал! Вы думаете, я вру? Такой обиды я не перенесу, разве только золотой сможет меня удержать…

— Отчего же ты так встревожился, когда впервые заметил отклонение компаса? — перебил его Колумб. — Я помню, ты тогда настолько перетрусил, что даже отказался от золота, а это с тобой не часто бывает!

— В первый раз я действительно встревожился, ваша милость, не стану от вас скрывать — вы же насквозь видите каждого и сами обо всем догадываетесь! А потому скажу лучше прямо: в ту ночь я уже не надеялся когда-либо снова увидеть Испанию или церковь Санта Клары Могерской, и мне было все равно, кто из нас адмирал, а кто простой рулевой!

— И ты еще будешь бахвалиться и говорить, что не струсил! Зачем же ты клялся своим приятелям, что видел такие отклонения стрелки, да к тому же еще раз двадцать?

— Ваша милость, теперь вы сами видите, что можно быть весьма достойным адмиралом и вице-королем, можно знать все про далекий Катай и ничего не смыслить в самых простых вещах! Ведь я же, дон Христофор, говорил своим товарищам, что видел это раньше, то бишь до этой ночи, и готов был сгореть заживо, как мученик на костре, если соврал. Всем нам, грешникам, когда-нибудь придется гореть вечным огнем, но пока еще не время, и я надеюсь, ваша милость подтвердит истинность моей клятвы!

— На это ты, Санчо, зря надеешься: я сам никогда не давал ложных клятв и не стану их подтверждать!

— В таком случае, я призываю в свидетели дона Луиса де Бобадилья, он же Педро де Муньос, — невозмутимо заявил Санчо. — Потому что, когда на человека возводят напраслину, он имеет право защищаться. Пусть ваша милость соизволит вспомнить, что впервые я заметил, как гуляют стрелки, и сообщил об этом в ночь на четверг тринадцатого числа, а сейчас у нас что? Понедельник семнадцатого сентября! Клянусь, что за последние четыре дня я наблюдал это явление, как вы его называете, по крайней мере раз двадцать, если уж держаться ближе к истине! Святая Мария! Да я только этим и занимался, особенно первые часы!