Фрэнсин Проуз - Изменившийся человек

Винсент тянет за кончики галстука-бабочки, прикидывает, какова вероятность, что однажды вечером воротник перережет шею и голова отвалится. Маловероятно, но возможно. Все возможно. До чего все это похоже на выпускной в старшей школе. Ждать, пока Бонни оденется — все равно что сидеть в гостиной Надин Возняк, пытаясь убедить ее отца, что в планы Винсента на вечер не входит обрюхатить папочкину драгоценную дочурку.

Впрочем, все уже не так. Винсент старше и мудрее. И Бонни не выкинет тот же фортель, что и Надин, которая порвала с ним в машине ее папочки по дороге на бал — она выбрала именно этот момент, чтобы сообщить, что согласилась пойти с ним, чтобы заставить ее парня, Томми Эрнандеса, ревновать. Она успела помириться с Томми, но им с Винсентом все равно предстояло — за костюмы, взятые напрокат, было заплачено — провести вместе несколько бесконечных часов. Винсент глушил боль мегадозами пива и пунша. Почему он не упомянул об этом за все те недели, пока рассказывал Бонни, зачем парню идти в ДАС? Да потому что королева выпускного бала променяла его на латиноса по имени Томми Эрнандес.

Пробудил эти воспоминания взятый напрокат смокинг. Только этот малыш — от «Хьюго Босс», из другой галактики, чем тот кусок сизого дерьма с широкими лацканами, который чуть не разорил его мать. На прошлой неделе Бонни сама отвела его в бюро проката, чтобы там расстарались и выдали мистеру Нолану самое лучшее. К счастью, Винсент наперед сообразил, что не надо снимать рубашку с длинными рукавами. Вряд ли все прошло бы так гладко, если бы старик еврей, облачавший Винсента в смокинг, увидел, что помогает он мистеру Эсэсовцу.

Винсент, выйдя из примерочной, мог в зеркало и не смотреть. Он увидел свое отражение в глазах Бонни. Наш парень выглядит на отлично!

Он слышит на лестнице шаги Бонни — не обычные ее шаги, а цоканье невероятно высоких каблуков. Придется следить за тем, сколько Бонни употребляет алкоголя — чтобы не повторилось то, что случилось в доме Маслоу. Винсенту надо и за собой приглядывать, хотя бы пока он не скажет мистеру и миссис Толстосум, почему они должны со своих счетов перевести все Вахте всемирного братства.

Почему Винсент не нервничает? Не каждый же вечер он встает и вешает лапшу на уши пятистам принцам и принцессам этого города. У него престранное ощущение, что он ждал этого всю жизнь. Противно это признавать, но, по правде говоря, будь он из тех парней, что рвут горло в лагере «Арийского отечества», он бы вообще не связался с ДАС.

Бонни на каблуках чувствует себя такой высокой, что на лестнице пригибается — иначе, кажется ей, она ударится головой. На ней серебристое платье-труба с короткими рукавами и воротником-стойкой. Бонни что, не догадывается, что главное в вечернем платье — продемонстрировать немного тела? Почему Маслоу был так озабочен смокингом Винсента, а проследить, чтобы Золушка Всемирного братства была одета по моде, забыл? Да даже если бы Мейер настаивал, Бонни ни за что не стала бы одеваться на деньги фонда, хотя ей, наверное, известно, что «Армани» Маслоу включен в бюджет. Впрочем, Винсент готов поспорить, что Маслоу за свои костюмы платит сам.

Даже в этом не самом сексуальном платье Бонни вся светится от возбуждения. Ее голубые глаза мило посверкивают за коричневатыми стеклами очков. Бонни существенно лучше Надин Возняк, которая спускалась нога за ногу по лестнице родительского дома в Уорвике, прикидывая, как половчее дать Нолану отставку.

Винсент громко присвистывает. Бонни заливается краской и хихикает.

— Просто студентка! — говорит Винсент.

— Точно! — отвечает Бонни. — У меня это платье с незапамятных…

— Да ладно! Выглядите восхитительно. Не портите впечатление. Шампанского?

Бонни теряется.

— Шутка, — успокаивает ее он.

— Рада это слышать, — отвечает Бонни. — Нам обоим надо быть крайне осторожными.

Винсент поднимает ладонь — как клятву дает.

— Общество трезвости! — говорит он.

Сегодня все кажется другим. Начиная с лица Бонни. Сегодня самый главный — все на карту, победа или смерть — вечер года, но она кажется слишком уж расслабленной. Винсент смог вычислить только одну причину: детей нет дома. Они ночуют у отца. Бонни не то чтобы очень нравится, когда они у него. Она, забывая, что не раз упоминала об этом, постоянно рассказывает Винсенту, как Джоэл и Лорейн ухитряются расстроить или обидеть мальчиков. Сыновья ей об этом никогда не рассказывают, но она все понимает . Она вечно говорит: «Мой бывший муж и его подружка позорят само слово „нарциссизм“», и Винсент всякий раз должен улыбаться так, будто слышит это впервые.