Фрэнсин Проуз - Изменившийся человек

— Как вы меняетесь , — поправляет Маслоу. — Какой путь вы уже проделали.

Откуда старику знать, какой путь проделал Нолан? Далеко ли ушел и куда?

Улыбка Мейера все сглаживает.

— Мир через перемены. К сердцам по одному. Ради этого мы и работаем. Я сошел бы с ума, если бы не верил, что была причина спасти меня, когда миллионы других погибли. Я был бы несчастным человеком, если бы не верил, что таков был план.

Чудно, об этом и Нолан все время думает, с тех пор, как уехал от Реймонда. Во всем есть порядок и план. Опять Маслоу читал его мысли? Сквозь легкую дымку наркотиков и алкоголя до Нолана доходит смысл того, что говорила Бонни: Маслоу видит вещи в более высокой плоскости.

Маслоу говорит:

— Думаю, мы поняли друг друга. Хорошо. Теперь отдадим должное вкусному ужину.

Задержись Мейер в кабинете еще на минуту, Айрин придет и застрелит его, если этого не сделал раньше его друг-скинхед. В таком случае Мейер станет мучеником, а Айрин вдовой мученика — в награду за все те годы, что она была женой святого.

«Жена прихлопнула поборника мира». Пускай Роберта и Бонни это раскрутят! Счастливчик Мейер окружен женщинами, которые готовы заслонить его собой от пули. Между тем на домашнем фронте мужик пасует перед Айрин, единственной персоной в доме, кто может принимать решения. Бабу, может быть, и сказочный повар, но бедняга из неприкасаемых, и его происхождение проявляется в самые неподходящие моменты, как сегодня утром, когда маринованный лосось был доставлен в зеленой флуоресцентной патине. И звонить Забару пришлось ей, и ей пришлось жаловаться флористу на букет, который стоил миллиард, а выглядит как пук ежиков для унитаза.

Отчасти поэтому Мейер на ней и женился. Айрин может управлять домом, комфортабельным, как пятизвездный отель, может позаботиться обо всех физически потребностях, дабы ее муж сосредоточился на более возвышенных задачах — в случае Мейера на спасении мира. Отчасти это привлекло его в Айрин, сметливой венке, соединившей в себе крестьянскую смекалку дедов с материнским умением жить так, словно у нее всегда были деньги, — и впридачу с даром предвидения и здравым смыслом, которые позволили ее отцу вовремя вывезти семью из Вены. Что еще увидел в ней Мейер? Сексуальность. Красоту, по большей части исчезнувшую, хотя Мейер утверждает, что не согласен с этим. И лестный момент: Айрин бросила мужа-миллионера ради Мейера. Ну, это уже древняя история. Кроме Айрин, никто не помнит.

Ужин на восемь персон, столько хлопот, а кто это оценит? А объяснять Бабу, что ему готовить, какие тарелки ставить на стол? Конечно, это не то что спасать иранца, которого могут замучить в тюрьме. Айрин верит в работу Мейера. Ее муж герой. Она горда тем, что отдает ему свое время, рада жертвовать целые вечера на благотворительные ужины и сидеть с каким-нибудь стариком, который думает, что он купил на вечер жену великого человека, приобрел право повествовать со всеми мучительными подробностями о каждом своем шаге по пути к успеху и богатству.

Светские мероприятия стали утомительнее с тех пор, как возраст украл у нее последнее утешение: возможность, что вечер подарит хотя бы тихое удовольствие от ощущения своей привлекательности. Выйдя за Мейера двадцать лет назад, она поняла, что часть ее жизни закончилась. Еще одного любовника больше не будет. На свете нет мужчины, который не стал бы распространяться о том, что спит с женой всеобщего кумира, мирового лидера. Флирт, однако, был безобидным развлечением. С ним время шло быстрее. Она не вполне это осознавала, пока однажды вечером, когда вышла в город — уже не вспомнить, когда именно, ей было пятьдесят, пятьдесят один — и ничего. Исчезло навсегда. Это не Европа, где в мужчинах меньше подросткового и Айрин еще котируется. А теперь целый вечер без малейших шансов кажется бесконечным. Непереносимым.

Официальная задача этой вечеринки, придуманной Мейером, Робертой и Бонни, — посмотреть, может ли это дикое создание, которое они выволокли из леса, сидеть и есть рядом с человеческими существами. А если не может? Счастливчику могут предоставить отдельный столик на благотворительном ужине. Пока Айрин будет ковырять подсохший лосось, подвялый салат месклан, перекрикивать оркестр и улыбаться толстосуму, с которым ее усадила Бонни.

Кто здесь сегодня? Никого, из-за кого стоит нервничать. Или возбуждаться, если на то пошло. Этих морских свинок не страшно оскорбить, если нацист сорвется с цепи. Минна, только что из больницы, и Сол. Роберта Дуайр, чья работа под вопросом (хотя она этого не знает) с тех пор, как «Таймс» дала ту оскорбительно крохотную заметку. Роберте надлежало позаботиться о том, чтобы газета дала материал. Но никто Роберту не заменит до благотворительного ужина, а пока что она должна быть здесь, на испытательном выгуле Мальчика-волка.