Фрэнсин Проуз - Изменившийся человек

Бонни стучится в приоткрытую дверь.

— Входите! — кричат оттуда.

Можно было бы ожидать, что Маслоу, учитывая его биографию, спросит: «Кто там?» Нолан замечает, как меняется Бонни, открывая дверь. Девичья нерешительность; слегка ссутулилась — съежилась под взглядом оттуда. Это страх? Благоговение? Почтение? Секс? Секс надо предполагать в первую очередь.

За окнами серебристые челюсти города раскрываются и захлопываются на Нолане и выплевывают его винтом к горизонту. От панорамы чуть кружится голова, а от солнечного света в комнате он опять потеет, хотя кондиционер создал здесь климат рая.

Маслоу говорит по телефону, локоть на столе, головой оперся на руку; воспользовавшись их приходом, сворачивает разговор.

— Входите! Извини… да, конечно. Постараюсь приехать, «Маунт Синай». Поцелуй Минну, хорошо, до встречи. Пока.

Бонни всполошилась:

— Что-то случилось? Кто-то заболел?

— Ничего серьезного, — врет Маслоу. — Надо приободрить жену старого друга.

Нолан представляет себе, как пациенты в реанимациях по всему городу ждут приезда Маслоу, чтобы вырвать из себя трубки и умереть счастливыми. Но ему понятно, почему Маслоу способен оказать такое действие. Его присутствие действует на Бонни, как капельница с валиумом [2] Валиум — успокаивающее средство. .

— Мейер Маслоу, — говорит Бонни, — разрешите вам представить Винсента Нолана.

Маслоу встает и протягивает руку, но не очень далеко, так что Нолан вынужден наклониться вперед. Лицо знакомо Нолану по фотографиям на книгах. Те же четкие черты без дряблости, обычной у стариков. В его движениях кошачья грация. Пригодилась, думает Нолан. В те времена, когда ему надо было сделаться маленьким, проскользнуть в щель и исчезнуть.

Мейер смотрит как с книжных обложек — прямо Нолану в глаза. Он на всех так смотрит? Бонни не каждого водит к нему в кабинет. Маслоу бросил на Бонни странный взгляд: «А я тебе что говорил?» Как будто Маслоу… его ожидал. По спине у Нолана пробегают мурашки.

Воин анализирует силы, с которыми он столкнулся и вынужден иметь дело. А с чем столкнулся Нолан? Это смотря какого Нолана спросить. Прежний Нолан видит богатенького еврея и угловой офис за миллион долларов. Новый Нолан видит героя, который сумел выжить при Гитлере, чтобы бороться за справедливость и терпимость, чтобы писать книги и учредить этот фонд. Согласно их сайту, Вахта братства спасла тысячи жизней по всему миру. Нолан может только надеяться, что Маслоу не оплошает и его спасет тоже.

Рука у Маслоу суха, тверда и, как все остальное в нем, безупречна. Каждый седой волос подстрижен идеально, как шерсть на киношных собаках, а глаза — это глаза Лэсси или Рин-Тин-Тин, которой ты рассказываешь все твои мальчишеские секреты. Это лицо готово сколько угодно ждать, когда Нолан объяснит, зачем он пришел. Будь у Нолана в детстве такая собака, он здесь бы не очутился.

— Спасибо, что уделили время, — говорит Нолан. — Я читал о вашем фонде в Интернете. И в газетах. Я читал все ваши книги. Особенно понравилась «Доброта незнакомцев». И «Простить, но не забыть». И новая — «К сердцам, по одному».

Маслоу этого не ожидал. Десять очков Нолану.

— Вы и последнюю читали?

— Я прочел их все, — врет Нолан. — И это чтение меня по-настоящему изменило. После него я подумал, что должен прийти сюда и предложить… свои услуги. Ну, может, вы захотите порасспросить меня. Я мог бы рассказать о годах, которые провел в ДАС. В Движении американской солидарности.

— Да, мы знаем, что такое ДАС. И знаем другое его название: Движение арийского сопротивления.

Маслоу зажмурил глаза. Мысль об этом ему невыносима. И его не упрекнешь. При том, что он пережил — бежал от нацистов, прятался годами, несколько раз был на волосок от смерти, и в конце концов его поймали и отправили в лагерь, — как может относиться такой человек к разгулявшейся белой шпане, которая приветствует друг друга гитлеровским салютом? Нолан не упрекнул бы Маслоу за то, что он ненавидит людей вроде него. И снова он слышит голос Реймонда: «Для еврея мы все одинаковы».

Вот что не нравилось Нолану в ДАС — ненависть. Конечно, он был согласен, что большие деньги достаются не честным рабочим людям, таким, как он, но никогда не верил полностью, что его налоговые доллары подгребают под себя восемь еврейских банкиров, втайне владеющие Федеральной резервной системой. Хотя ребята в ДАС вскипали при одном только слове «ненависть». Они доказывали, что ненависти у них ни к кому нет. Просто они любят белую расу. И это Нолана тоже смущало. Любить расу — это много на себя взять. Одного-то человека любить трудно. Он думал, что любит Маргарет, — до самого того утра, когда она терпеливо дождалась, чтобы он погрузил последние свои вещи в пикап и покинул их дом, а потом села в свой фургон курьерской компании UPS, улыбаясь, помахала ему рукой и уехала.