Фрэнсин Проуз - Изменившийся человек

— Да, здорово, — только и пробормотал Винсент.

«Шоу Чендлера» — любимая программа Реймонда. И Реймонду придется смотреть, как самый высокооплачиваемый негр Америки спрашивает Винсента, за что он ненавидел ни в чем неповинных цветных людей. Таких, как я. Он будет спрашивать Винсента, почему он изменился, как он так круто развернул свою жизнь.

— Винсент! — сказала Бонни. — С вами все в порядке?

— Конечно, он волнуется, — сказала Роберта. — Я его понимаю. Это же совершенно новый уровень.

Так что остается только ждать, когда упадет очередная капля, а пока что подбирать нужную дозу, чтобы держать себя в руках, когда станет ясно, что капля последняя. И падает она ему на темечко. Одного ксанакса на ночь явно недостаточно. В данных обстоятельствах таблетку надо запивать водкой.

Перед ужином, уже выпив, а иногда и приняв еще одну таблетку — по состоянию, — он сидит в кресле в углу сада и смотрит на живую изгородь. Разглядывать там особо нечего, но это его почему-то успокаивает. Он так и сидит, пока Бонни готовит еду, ждет, когда она позовет его. За это время он размягчается настолько, что может общаться с ней и мальчиками, однако, надеется он, не настолько, чтобы их это насторожило. Дэнни и сам достаточно расслабленный парень. Он тут гордо сообщил Винсенту, что сдал работу про Гитлера. Так что сейчас может дуть в свое удовольствие. Ужины проходят мирно. Бонни соблюдает дистанцию. Макс после вечера у отца так и ходит унылый. Но когда Бонни спрашивает Винсента, не кажется ли ему, что Макс подавлен, Винсент отвечает, нет, не кажется. Говорит, Макс, наверное, просто устал: он же растет.

В один из таких тихих вечеров Винсент сидит в углу сада и чувствует, как его обволакивает ватой — в таком состоянии о неприятном все равно не подумаешь. Лучше уж просто насладиться этими чудесными мгновениями. Над рекой розоватое сияние. Ужин скоро будет. Дел никаких, сиди себе со стаканом в руке и смотри, как тля пожирает листочек, возможно, ядовитый. Запрограммированный контроль над популяцией, обеспечивающий нужную численности тли.

Винсент слышит за спиной приглушенный шелест шагов по траве. В последнее время он ловит каждый шорох, каждое движение. Мало ли — появится какой-нибудь злодей. Он оборачивается. Это Бонни.

Ну почему у нее такой извиняющийся взгляд?

— Мы с мальчиками хотим сходить поесть пиццы. Вы с нами?

— Я пас, а вы идите.

Винсент видит, как она расстраивается. Бонни нужно приободриться. Он вовсе не отвергает ее. Просто не хочет ломать себе кайф.

— Принесете мне пару кусков?

Очень вовремя попросил. Бонни радуется: ему еще нужна ее забота.

— Какой именно? — спрашивает она.

— Все равно, — говорит он.

— Ладно. Мы ненадолго.

— Спасибо, — говорит он ей вслед.

Прекрасно! Теперь-то он сможет побыть в одиночестве, даже когда они вернутся. Никто не будет силой загонять его в дом есть пиццу. Но все-таки безмятежности, в которой он пребывал до прихода Бонни, достичь не так легко. Но постепенно она к нему возвращается. Он отыскивает взглядом очередную букашку.

В доме звонит телефон.

Почему не срабатывает автоответчик? Бонни что, его отключила? А может, это Бонни, которая застряла в пути между домом и пиццерией? У нее мотор странно тарахтит, но Винсент не решился ей об этом сказать. Боялся, что она воспримет это как критику. А надо было. Потому что если она застрянет, виноват будет он и ему придется с этим разбираться. Можно уже приступать. Но вдруг звонит папочка? Винсент скажет, что не туда попали, а когда док перезвонит, не будет брать трубку. А может, это звонят с рекламой? Их-то послать легко. Главное, чтобы это была не Бонни.

Он заставляет себя встать и плетется в дом. Телефон умолкает. Слава Богу. Он возвращается к креслу, но тут телефон снова звонит, и на этот раз Винсент успевает снять трубку после третьего звонка.

— Алло! — говорит он.

Тишина. Но кто-то на другом конце провода есть. Это не номером ошиблись. И трубку не повесили. Кто-то ждет, когда он снова скажет «алло».

— Алло!

В трубке что-то угрожающе тренькает.

Это Реймонд. Винсент точно знает. Он не хочет произносить имя. Не хочет, не должен. Но они все равно словно ведут многозначительную беседу. Молчанием Реймонд говорит ему: он знает, где Винсент. Знает, что Винсент сделал и почему, впрочем, почему именно, вряд ли знает. Знает то, о чем Винсент не счел уместным упоминать при людях, с которыми живет и работает. Это настоящий разговор, тот самый, который Винсент не переставал вести. Поразительно, сколько всего можно сказать, не произнеся ни слова.